Известный оренбургский поэт, краевед и пушкинист, член правления Оренбургской региональной писательской организации Союза писателей России Иван Коннов опубликовал в рубрике "Мастерская" газеты "Вечерний Оренбург" очерк "Тайна трёх карт", посвящённый, пожалуй, самому загадочному произведению А.С. Пушкина.
В газете "Вечерний Оренбург" был опубликован очерк секретаря Союза писателей России, поэта и публициста, литературного критика Михаила Кильдяшова "Сеятель" - о поэте и просветителе Геннадии Фёдоровиче Хомутове (1939 - 2020).
В очерке личность Г.Ф. Хомутова раскрывается с необычной стороны - с точки зрения отношения к христианству.
В мае 2024 года в СОШ № 8 г. Оренбурга состоялось мероприятие, посвящённое памяти известного оренбургского поэта и просветителя Геннадия Фёдоровича Хомутова, приуроченное к 85-летию со дня его рождения.
Перед слушателями выступили ученики Геннадия Фёдоровича - председатель правления Оренбургской писательской организации Союза писателей России Иван Ерпылёв и член Союза писателей России Дарья Тишакова. Они поделились воспоминаниями об учителе, о его творческих и житейских советах. О личном общении с Геннадием Фёдоровичем рассказала и учитель русского языка и литературы Татьяна Горбунова, благодаря которой и состоялась творческая встреча. И, конечно же, звучали стихи поэта - о военном детстве, о творчестве и о любви. Силами учеников к мероприятию были подготовлены стенгазеты.
Гости поблагодарили учеников и педагогов школы № 8 г. Оренбурга за сохранение памяти о выдающемся оренбургском поэте Геннадии Хомутове.
Из выступления Ивана Ерпылёва:
- Меня поразил заголовок одной стенгазеты, которую мы видим в этом зале. Там написано: "С днём рождения, Геннадий Фёдорович Хомутов". Конечно, у Бога все живы, и повод, по которому мы собрались, больше радостный, чем печальный - в эти майские дни нашему учителю исполнилось бы 85 лет. И я уверен, что он нас видит, любуется нами и радуется, что мы собрались вспомнить о нём и прочитать его стихи.
Возможно, для кого-то из вас это будет первым знакомством с Геннадием Фёдоровичем, и я думаю, что его стихи, полные жизненной правды, понравятся вам и запомнятся.
Он писал о военном детстве - голодном и холодном. Сейчас тоже непростое время, идёт спецоперация, но всё же на прилавках как были сникерсы, так и остались, поэтому мы даже представить себе не можем, через что прошли обычные школьники во время Великой Отечественной войны.
Стихи Геннадия Фёдоровича - это не только художественное, но и документальное повествование о тех годах. Они зримы, конкретны, и потому убедительны. Он приводит исчерпывающий рецепт школьных чернил того времени:
Из бузины и жирной сажи,
Из бурой свеклы и из глины!
И далее -
И мы напишем,
мы расскажем
Свои житейские былины!
Свои житейские былины Геннадий Фёдорович рассказал в стихах - правдиво, не покривив душой.
Но я должен рассказать вам и о том, каким он был наставником. Не все хорошие поэты могут быть литературными педагогами. Например, Юрий Кузнецов, много лет преподававший в Литинституте, славился тем, что переделывал молодых поэтов под себя силой своего таланта и особенным обаянием своей личности, некоторым и переписывал стихи, то есть студенты отказывались от своей идентичности и воспринимали творческую манеру наставника. И до сих пор среди современных поэтов воспитанников Юрия Кузнецова можно безошибочно определить. У Геннадия Фёдоровича было не так. Он уважал именно личность молодого автора, часто говорил: хоть модернистское стихотворение напиши, но чтобы это было талантливо. Подражать ему было невозможно, потому что стихи на его главную тему - военного детства - в нашей интерпретации неминуемо звучали бы фальшиво. Стихов он никогда не правил, только, в лучшем случае, говорил - вот эта строчка или вот этот образ неудачные. Но была создана такая атмосфера творчества, свободы, живого общения, что многие выпускники литобъединения стали профессиональными поэтами - и очень разными, не похожими друг на друга. У всех нас, быть может, разная эстетика, разные подходы к творчеству, назову несколько имён молодых поэтов - Дарья Тишакова, Михаил Кильдяшов, Влада Абаимова, Варвара Заблицкая, Ирина Куртмазова, Дарья Ревкова - все не похожи друг на друга.
«Я останусь! И в отблесках дня иногда вспоминайте меня…»
Памяти поэта А. М. Цирлинсона
Анатолий Тепляшин
5 июля 2024 года исполнился год, как ушёл из жизни поэт Александр Матвеевич Цирлинсон. Память о нём осталась в его творчестве и в сердцах близких людей.
Александр Матвеевич Цирлинсон родился 22 декабря 1935 года на Украине, в городе Запорожье. В первые месяцы войны семья эвакуировалась в Новокузнецк, где прошли детские и юношеские годы будущего поэта. Окончил техникум, служил в рядах Советской Армии. С 1960 года жил в Новотроицке. Работал электриком на ОХМК, проектировщиком и аппаратчиком химического производства на Новотроицком заводе хромовых соединений. Много лет посвятил спортивной работе.
Но основным увлечением и призванием А. М. Цирлинсона стала поэзия. Он является автором многих поэтических книг: «Осенняя нежность», «Часы благополучья», «Вечная смута», «Високосный год», «Пока любовь во мне живет…», «Взор», «Из общих тетрадей», «Реминисценции», «По вечному кругу», «Ночной полёт», «Ступени», «Близкий горизонт», которым Александр Матвеевич отметил своё 80-летие. Он является также автором полного перевода сонетов великого Шекспира, составителем книг «Новотроицк спортивный», «Оренбуржье спортивное», книги о городской культуре «Мастерство и вдохновение», доброкачественных буклетов о многих творческих людях Новотроицка. Многолетний руководитель городского литературного объединения, член Союза писателей России.
Свои первые стихи Александр Цирлинсон написал в тридцатилетнем возрасте. И хотя ученический период был коротким, первые публи-кации стихотворений в центральном альманахе «Поэзия» и других изданиях появились только тогда, когда их автору было за сорок. Творчество поэта Цирлинсона не вписывалось ни в поэзию молодых (до сорока лет), ни в рубрику «Всегда в пути», где публиковались маститые и известные авторы. Он так и шёл особняком: то ли молодой и начинающий, то ли маститый, но не слишком известный, с ранним белым нимбом над головой, со своим поэтическим голосом, негромким, но проникновенным для тех, кто умеет слышать.
Я не умею громко говорить.
И голос мой со временем всё глуше.
Не растревожу резким словом души.
За это и прошу меня простить.
Прошу простить…
Но я – душой горю.
И потому я вам сказать обязан:
Я не молчу – я тихо говорю.
Не слышите.
Привыкли к громким фразам.
(1977)
Ни житейские трудности, ни постоянная работа, в состоянии которой поэт находился до последних дней, ни общественные нагрузки, ни горькие мысли о невостребованности своих произведений для широкого круга читателей – ничто не прерывало полёт его души. Более того, многие стихи, написанные не только в последний период творчества, но и на протяжении всей жизни, творились именно тогда, когда не было времени, когда били несчастья, когда давила серая проза жизни. А пробелы в творчестве происходили, когда наступала успокоенность, стабильность, которой не принимала душа поэта.
Когда душа моя в работе,
прошу, не трогайте меня.
Все эти серые заботы
оставьте для другого дня…
Я сам впрягусь – берите вожжи.
Помчусь, препятствия круша.
Но, ради бога, не тревожьте,
когда заплакала душа.
(1978)
«Вечная смута» всегда бушевала в душе поэта, дав название одной из его книг. И любовь всегда горела в его душе, что вылилось в другую книгу – «Пока любовь во мне живёт». Его творчество пронизано лирикой, его жизненная и творческая философия – не успокоенность души. Именно благодаря любви и не успокоенности души, он сумел реализовать творческий потенциал, сумел выплеснуть свой поэтический дар в тех условиях, когда у других опускались руки и гас огонёк в душе.
Было бы неверно думать, что его стихи полны житейского оптимизма, исполнены только в светлых тонах. Его волнует горькая правда жизни, и свой творческий путь он вовсе не считает дорогой радости и исполненных надежд. Но как клин вышибается клином, так и для него поэзия, горькая и светлая, безнадёжная и дающая веру и надежду, является выходом из душевного тупика. Сердце поэта – «тревожное сердце», но потому оно и бьётся, что его вызывает к жизни сигнал тревоги, будит любовь, наполняют горе и счастье. Как в песне нашей юности: «Меня моё сердце в тревожную даль зовёт».
Лучшие отзывы о творчестве А. М. Цирлинсона оставили его друзья, поэты Геннадий Красников и Анатолий Тепляшин. Их знакомство состоялось в октябре 1966 года, на первом заседании новотроицкой литературной группы при городской газете «Гвардеец труда». С тех пор всех троих связывала большая творческая дружба.
Предисловие к сборнику А. Цирлинсона «По вечному кругу» Геннадий Красников начал такими словами: «Вообще-то о поэте Александре Цирлинсоне писать легко и даже весело, потому что сам он человек лёгкий, незлобивый, отзывчивый, ироничный, с хорошим чувством юмора и, как настоящий поэт, – с изрядной долей детской наивности, той, которую Пушкин называл простодушием… К тому же его легко цитировать, открывай книгу на любой странице – не ошибёшься – обязательно встретишь лаконичную строку, интересную мысль, неожиданный поэтический ход, запоминающуюся картинку, интонацию, деталь…»
Об интонации в стихах А. М. Цирлинсона пишет и Анатолий Тепляшин.
«Это действительно удивительная особенность лирических стихотворений Александра Матвеевича. Конечно, поэт пишет для себя, следуя порыву собственного сердца. Но, в отличие от некоторых «небожителей», он никогда не забывает о читателе. В стихах А. Цирлинсона множество прямых и косвенных обращений к читателю. Чаще всего это обращения к любимой женщине, к читателю-другу, единомышленнику, иногда – это призыв к полемике, к спору, порою – обращение к незнакомым людям, которые могут случайно открыть книгу его стихов.
Вы – о любви? Я тоже о любви.
И в жизни нет проблем важней на свете…
При чём тут возраст, если вдруг
Душа запела?
Пусть усмехаются вокруг:
Мол, как посмела!
Советуют не волноваться.
А я волнуюсь. Я волнуюсь!
Я зову сердца повинуюсь
И не хочу другим казаться…
Таких примеров очень много. Даже если прямого обращения нет, оно всё равно подразумевается. Поэт не разговаривает сам с собой, он окружён людьми, к ним обращены его слова, на их реплики, усмешки или советы он отвечает. Им он пытается сказать о том, что сокрыто в его душе. Зачем? А зачем все мы, пишущие и не пишущие стихи, реагируем на злые или добрые слова незнакомых и знакомых людей? Зачем нам хочется, чтобы ценили наш труд? Зачем мы ищем друзей? Зачем мы просим внимания и тепла? Мы люди, мы живём рядом друг с другом, мы не можем друг без друга. И если тебя Бог наградил поэтическим, художественным или музыкальным даром, тебе хочется одарить им других людей. Ведь дар и подразумевает отдачу, подарок. Окажись самый гениальный поэт на необитаемом острове, и знай он, что никогда оттуда не выберется, он не напишет ни одной строчки. Такова природа творчества – дарить.
Понятное дело, что многим людям твои подарки не нужны. Особенно в наше время, когда в основном ценятся вещественные проявления внимания. Но к счастью, поэтическое слово ещё не потеряло своей цены. Настрой на читательское внимание и интерес, на читательское сердце, отличает многие стихи А. Цирлинсона и определяет их удивительную интонацию. Это исповедь и откровение, спор и задушевная беседа. Это уважительное отношение к уму и сердцу читателя, к его чуткости и благородству. Понять – значит, стать равным. Конечно, тут нужна мера, которая определяется мудростью и чувством иронии. Поэт не хватает читателя за рукав, как навязчивый спутник. Он ждёт не внимания и почитания, а отклика и понимания. Каждый вправе не отзываться на его стихи, каждый вправе их критиковать или обходить молчанием. Но тот, кто откликнется на них, откроет для себя не только душу поэта, но и часть своей души. Ведь очень часто поэты высказывают то, что мы сами чувствуем в себе, но не можем высказать.
И где-то за туманом мой причал.
И край земли. И в ярких гроздьях звёзды.
Послушайте! Я вам не всё сказал.
Но доскажу. Даст Бог. Пока не поздно…
И несколько слов о многоточиях в стихах поэта. Как известно, литературные произведения бывают с закрытыми и открытыми сюжетами, с точкой или многоточием в конце. Но если в рассказе, новелле, повести, романе, как в прозе, так и в стихах, автор вправе поставить точку в конце, то в лирике это ещё никому не удалось. Буквально последнее свое стихотворение «Бывают роковые дни лютейшего телесного недуга и страшных нравственных тревог», написанное во время мучительной болезни за несколько недель до смерти, Фёдор Тютчев всё-таки завершает словами:
Воскреснет жизнь, кровь заструится вновь,
И верит сердце в правду и любовь.
Вот эта вера «в правду и любовь» и движет творчество до последнего часа, и оставляет лирику открытой для любого сердца после ухода самого творца. Ну, а печальные и даже трагические ноты в лирике звучали всегда, более того, именно эти ноты и придают особую пронзительность лучшим лирическим произведениям».
Значимость и наполненность человеческой жизни определяется разными критериями: кто-то увлекается внешними событиями, кто-то делает упор на душевную работу. В жизни Александра Матвеевича слились воедино обе эти установки. Его всегда отличала активная жизненная позиция, он многим увлекался, не боялся делать в своей жизни крутые повороты. Испытал радость напряженного труда, познал настоящую любовь. Но в часы всегдашней занятости и «вечной смуты» находил минуты и для душевной работы, для творчества. Эти минуты складывались в дни и годы, их результатом стали сотни стихотворений, в которых отразилась душа поэта.
Александр ЦИРЛИНСОН
СТИХОТВОРЕНИЯ
* * *
Оставь меня, память, в покое:
Не знаю, не слышу, не зрю…
Но вспышки вчерашнего зноя
Ещё предвещают зарю.
Оставь меня, память, в покое.
Не надо мне всплесков страстей.
Но сердце всё ноет и ноет
И ждёт запоздалых гостей.
Надежды, стремленья, полёты,
Всё то, что питало вчера,
Сегодня уже не в почёте,
Сегодня другая игра.
Оставь меня, память, в покое.
Зачем мне о прошлом мечтать?
Осенней листвою покроет
Зелёной травы благодать.
Но давит тяжёлое бремя
Погасшего в прошлом огня.
И память не слышит меня,
Ворочая прошлое время.
* * *
Господи, слышишь, Господи,
Где мне найти ответ:
Как среди звёздной россыпи
Свой звёздный увидеть свет?
Гром громыхнул внезапно
В трепетных всплесках зари.
Голос услышал внятный:
Зри!
Господи, твоя воля,
Как совладать с собой?
Выйду в чистое поле –
Сотни дорог предо мной.
Вот и стою в тревоге.
Знать бы, где ложь, где суть?
Камень упал на дорогу –
В путь!
Жизнь пролетела внезапно.
Были железо и медь.
Есть ещё в жизни пятна –
Мне бы стереть их успеть.
Господи, сколько осталось,
Чтобы узреть твой лик?
Жизнь – эта самая малость –
Миг!
Всё, что сердце любило –
Облачком над головой.
Господи, что это было?
Что это было со мной?
Тучи прошли стороною.
Ветры легли вдоль дорог.
Кто это надо мною?
Бог!
Ночной звонок
Ночной звонок ворвался в сон,
как тать.
Алло! Алло!
И голос человека
Прорезался. И диктору под стать,
Спросил: Ты спишь?
Ну, извини, коллега.
Вы, кто?
Да, ты расслабься.
Я –
Твоя бессонница.
Твоё недоуменье.
Твоя непокоренная стезя.
Ну что ещё?
Да, я твоё сомненье.
Я всё, что в жизни надо превозмочь.
И не беда, что путь уже короток.
Ты, главное,
не будь, коллега, кроток –
В работе одолей и эту ночь.
И голос стих.
Подумал: ну и сон!
Привидится ж такое наважденье!
Но… слышу…
рядом нервное гуденье –
Вибрирует мобильный телефон.
* * *
О, дай мне, Господи, от счастья умереть!
Не от болезни и не от увечья –
От радости, искрящейся беспечно!
И на огне бессмертия гореть!
И вздохом, переполнившим всю грудь,
Не захлебнуться,
но взглянуть на звёзды
И улыбнуться. Рано или поздно
И я отправлюсь
в бесконечный путь.
И будет песня голову кружить,
Мир станет чище,
ярче и понятней.
Не будет злых людей
и грязных пятен
В душе, способной петь
и вечно жить!
И чтоб могли от стужи отогреть
Глаза и сердце
женщины любимой.
Не состраданьем,
а улыбкой милой,
О, дай мне, Господи,
от счастья умереть!
Проталины
На проталинах ходят грачи –
Прилетели откуда-то птички.
Прилетели домой по привычке,
Их не ждут ни тепло, ни харчи.
Всё, что было, склевали давно
Зиму всю голодавшие птицы.
Голубям, воробьям и синицам
Жить зимой – это вам не гумно!
Если б был я разумным грачом,
Я подумал бы: «Это мне надо:
Прилетать, где мне явно не рады?
Ведь не манят меня калачом…».
Вот и бродят грачи вдоль дорог.
Бросил я им с ладони пшеницу.
Благодарные, в общем-то, птицы
Смотрят, будто принёс им пирог.
Я ещё им пшеницы поднёс,
(Мой запас от последней рыбалки).
Налетели откуда-то галки –
Им ведь тоже не сладко жилось.
И вороны слетелись окрест.
– Кыш! – кричу им, –
все свалки вам рады!
На проталинах нет больше мест
От нашествия птичьей армады.
Это просто не птицы – рвачи!
Но закончилась вскоре пшеница.
Кто куда –
разлетелись все птицы.
На проталинах ходят грачи.
Их дороги ветра замели.
Нет для них ни постов,
ни границы.
И домой возвращаются птицы
На проталины скудной земли.
Я останусь
Я останусь!
В памяти близких людей.
Я останусь!
В памяти близких друзей.
В строчках книг,
что когда-то, возможно, прочтут.
Каждый миг,
Каждый год моей жизни учтут.
Где-то грешен был,
где-то учтив.
Никого не гнобил,
не учил.
Если где-то и был мой успех –
Не учил, сам учился у всех!
Никому не советовал зло.
Были страсти, но это прошло.
Я, конечно, когда-то уйду,
Но душа не подвластна суду
Я останусь!
И в отблесках дня
Иногда вспоминайте меня…
21 июня 2024г. в 15.00 часов в конференц-зале Областной библиотеки им. Н.К. Крупской (г. Оренбург, ул. Советская, 20) состоится ВЕЧЕР ПАМЯТИ ПОЭТА И ПРОСВЕТИТЕЛЯ ГЕННАДИЯ ФЁДОРОВИЧА ХОМУТОВА, посвящённый 85-летию со дня его рождения.
Приглашаем всех лично знавших Геннадия Фёдоровича, его учеников, друзей, выпускников Литобъединения имени В.И. Даля принять участие в мероприятии!
