Михаил Кильдяшов
Лествица к небу
В начале было, есть и будет Слово
Павел Александрович Флоренский, ещё будучи студентом Московской духовной академии, оставил в дневнике такую запись: "Всю жизнь стараюсь "вспомнить" какое-то слово, слышанное мною не знаю где и когда, но мучительно-важное, от которого, как кажется, всё зависит: счастье, довольство, полнота и святость. Вьётся, — вот схватишь — чувствуешь его близко-близко. И всегда, когда думаешь, что сейчас оно будет твоё, как будто внешне что-то помешает…" Убеждён, что каждый русский человек, осознанно или неосознанно, является искателем подобного слова, и если поиски происходят на православном пути, они оказываются пусть не всегда легче, но наверняка благодатнее.
"В начале было Слово" — непременно вспоминаем мы первую строку Евангелия от Иоанна, когда речь заходит о христианском понимании языка, осознаём, с каким Словом должно соотноситься каждое произнесённое нами слово, воспринимаем говорение как воплощение, оплотнение смысла. Но есть ещё очень важный библейский завет о слове, с которого буквально начинается Священное Писание. Уже в третьем стихе книги Бытия впервые в мироздании звучит прямая речь, и исходит она из божественных уст: "Да будет свет!" — говорит Создатель. Этим светом озарятся все слова, что родятся в Райском саду. Первозданный свет навсегда останется с человеком, ведь даже после грехопадения он не будет лишён одной из главных задач, возложенных на него Богом: именование всего сущего, словотворчество.
Русский человек помнит об этом, благоговеет перед словом, умом ли, сердцем ли знает, что слово не только называет смыслы, но и сотворяет, умножает их, приносит жизнь туда, где прежде были немота и мрак. Слово — лествица от земли к небу, а для неба нужен особый язык: не замутнённый повседневной жизнью, сохранившийся даже вне науки и литературы, сбережённый как язык только богослужения.
Церковнославянский язык. Тот, для предка которого — старославянского — святые равноапостольные Кирилл и Мефодий создали письменность. Создать её значило не просто вооружить славян "чертами и резами", но через переводы богослужебных книг сделать народ сопричастным спасительному, животворному слову, укрепить особое преемство языков.
Духовник Павла Флоренского епископ Антоний (Флоренсов) — большой знаток латыни и греческого, к кому часто за помощью обращались даже университетские профессора, учил: "Славянское Евангелие логичнее русского, греческое — логичнее славянского. Греческий язык во времена Спасителя был общепринятым языком Палестины, и на нём мог говорить Христос и Его ученики. Европа отреклась от греческого, взлелеяла суровую латынь, а нам он дорог, нам нужен, он язык нашего крещения, услышанный когда-то посланцами князя Владимира". Не оттого ли по-прежнему глубок и светоносен русский язык, что вобрал в себя через церковнославянский те греческие слова, что произносил Спаситель… Перебираем тысячи и тысячи слов, желая найти те заветные, божественные, которые вместят в себя весь мир, изъяснят и оправдают его.
Наша история — тоже извечный поиск слова. Бывали времена, когда оно обреталось, прежде будто бы хорошо знакомое, возникало как озарение. "Но если ты кликнешь на все голоса: // "Победа! Победа!" — замрут небеса // От вещего слова.…" — благовестил в "Сказании о Сергии Радонежском" сын фронтовика, поэт Юрий Кузнецов. И Победа звучала сквозь века, скрепляла времена, свидетельствовала о жизни вечной.
Известно, что последним словом, написанным пушкинской рукой, было "конецъ", оставленное на закладке в собрании летописей, что изучал поэт, размышляя над "Словом о полку Игореве". "Конецъ"… какое, казалось бы, безотрадное, полное отчаяния слово. Прозвучало оно и в последней произнесённой Пушкиным фразе: "Жизнь кончена!" Но праславянский язык удивит нас тем, что антонимичные в русском языке "конец" и "начало" произошли от общего корня *kon-, который означает "точка отсчёта", "рубеж". Никто и ничто не умирает, "время концов и начал" неразрывно, и там, где наступает земной конец, открывается небесное начало. Потому в последний миг лик поэта был светел, рука в последнем росчерке была легка.
Бывают времена, когда слово иссякает, становится невнятно, недоступно. Так, незадолго до смерти Александра Блока Корней Чуковский спрашивал поэта:
— Почему вы не пишете стихов?
— Все слова, все звуки прекратились, — с ужасом в глазах отвечал тот.
Умирающий Борис Пастернак позвал к себе лингвиста Вячеслава Иванова и стал рассказывать ему о своих прозрениях: "Мне видятся два мира: наш и потаённый. Между ними завеса, и что-то узнать о сокрытом мире мы можем лишь по колыханию завесы. Но внятно выразить это, найти для этого слова я не могу". Перед завесой тайны дерзнувший разорвать её человек немеет. Тайна до поры должна оставаться бессловесной. Но слово и есть та плотная завеса, через которую постигается инобытие, и чем пронзительнее взгляд, чем острее слух говорящего, тем больше свидетельств о тайне он способен сообщить.
А бывают очень болтливые времена, когда площадок для высказывания становится больше, чем поводов. Русский язык не язык рерайта, копирайта и контента. Русская речь не речь пустопорожних блогеров, заштампованных менеджеров, дистиллированных чиновников. Русский язык устаёт от суеты, легковесности, безликости. В подобную пору ты словно спускаешься в многолюдное метро, а там "дурно пахнут мёртвые слова". Хочется жизни, ароматов, монастырской тишины.
В такое суетное время мы жили совсем недавно. Но минувший год был иным — был годом великого молчания. Не в том смысле, что мы отмалчивались, избегали произносить слова правды. Наше молчание было грозным, как лес перед бурей, как море перед штормом. Наше молчание стало собиранием сил, вызреванием слов. В нашем молчании была сосредоточенность, какая воцаряется в храме перед службой. Каждый из нас уподобился Андрею Рублёву из фильма Тарковского, который в финале заговорил после долгого безмолвия. Актёр Анатолий Солоницын, сыгравший иконописца, перед озвучиванием этой сцены молчал несколько месяцев, чтобы голос стал монашески надтреснутым, чтобы возникла неведомая прежде сладость слова, жажда слова, чтобы в полной мере осозналась его дорогая цена.
Русский народ сегодня — заговоривший Андрей Рублёв. От одних слов нам сладко, от других — мучительно горько, иные могут разорвать наши связки. Но они окрепли в подвиге молчания. Наступило время припоминания могучих слов и время новых именований.
Нынешний русский человек — Адам, явившийся с боговдохновенным словарём, в котором есть названия для всего в преображённом мире:
И в сизом молоке по плечи
Из рая выйдет в степь Адам
И дар прямой разумной речи
Вернёт и птицам, и камням.
Любовный бред самосознанья
Вдохнёт, как душу, в корни трав,
Трепещущие их названья
Ещё во сне пересоздав.
Отчётливее прочих звучит слово "мечта". Прежде казавшееся бесплодной грёзой, теперь оно сблизилось с "деянием", "созиданием". Слово-твердыня, слово-мощь, слово-порыв, слово-мобилизация. Язык ищет для него новые значения, вливает в него молодое вино. Язык вчитывается в Адамов словарь.
Илл. Остромирово Евангелие. Середина XI века
Правление Оренбургской региональной писательской организации Союза писателей России приносит соболезнования родным и близким поэта, журналиста, барда Александра АВЕРЬЯНОВА, автора песен об Оренбурге, скончавшегося 11 июля 2023г.
Александр Иванович родился в 1947 году в городе Медногорске.
Работал на Орской студии телевидения, в газетах «Орский рабочий» и «Южный Урал». Являлся членом литературного объединения имени В. И. Даля в 1979–1980 гг. Много лет возглавлял редакцию «Оренбургской недели». Написал две повести и около 40 рассказов. Александр Аверьянов автор сборников «Вслед за некрасивой», «Здравствуй, сиреневый город!». Записал несколько аудиодисков, самый известный из которых – «От вокзала до Урала».
В студии телекомпании “Тонус” побывал поэт, публицист, кандидат филологических наук Михаил Кильдяшов. Поводом для встречи стал выход его книги “Павел Флоренский. Нельзя жить без Бога” из серии “ЖЗЛ”. Это первое эксклюзивное интервью писателя о новом издании. А встреча совпала с Международным днём дарения книг, и Михаил Кильдяшов подписал несколько экземпляров для депутата Государственной Думы Сергея Пахомова, главы Сергиево-Посадского городского округа Михаила Токарева и конечно, для нашей редакции. Беседу о новой книге с её автором, Михаилом Кильдяшовым смотрите в программе “Культурная эволюция”. В ней вспомнили мероприятия к 140-летию со дня рождения Павла Флоренского, на одном из которых глава Сергиево-Посадского городского округа Михаил Токарев сказал в своём выступлении: "Невозможно переоценить тот вклад, который отец Павел внёс в культурное достояние, развитие нашего города - Сергиева Посада".
Михаил Кильдяшов
Сталинград - наше единство
К 40-летию Сталинградской победы по сценарию писателя-фронтовика Юрия Бондарева был снят документальный фильм «Сталинградцы». Его герои — выжившие оборонцы дома Павлова. За кадром называют имя каждого, звание, послевоенный род занятий и особенно подчёркивают национальность. Русский, украинец, татарин, узбек — они вспоминают боевых товарищей, среди которых грузин, казах, таджик, калмык – кажется, дом Павлова отстаивал весь многоликий, многоязыкий Советский Союз. В финале из разных уголков страны герои съезжаются к месту их подвига: бросаются друг другу в объятья, целуют друг друга, рыдают. Все времена и сроки, предки и потомки, сошлись в этом притяжении. Сталинградцы, эти апостолы Победы, преломляют каравай, делят хлеб, возросший на мирной земле, и вместе с живыми вкушают павшие, вечно живые.
Верится, что сталинградское притяжение одолеет морок нынешних поколений, и потомки тех, кто, обороняя один советский дом, отнял у врага сил больше, чем всё французское сопротивление, придут однажды к месту нашей общей славы с гербами советских республик, возьмутся за руки, поклонятся подвигу дедов.
Сталинград – наша сила. 1968 год. Олимпиада в Мехико. Советский штангист Виктор Куренцов накануне решающего подхода получает травму. На пальцы наложены швы. Вес не даётся. Осталась последняя попытка. И вот из-за помоста тренер кричит: «Виктор, вспомни Сталинград!». Неимоверная, богатырская сила пробуждается в спортсмене от ратного слова: штанга отрывается от пола, швы рвутся, но победный вес, в десять раз тяжелее самого штангиста, взят.
Сила Сталинграда разлита в именах русских городов. Былинная, житийная сила. Этим именем озарены места нашей нынешней боевой славы: «Соледар!», «Угледар!» — слышим мы сталинградскую мощь в этих названиях, наполняемся силой от них, улавливаем в них поступь русской Победы.
Сталинград – наша правда. Её никому не вычеркнуть, не выскоблить из истории. Весь мир и поныне трепещет перед Сталинградом. Его священное имя укоренилось в топике Франции, Италии, Бельгии… Имя «Сталинград» — это наши военные базы в Европе, через это имя мы способны дотянуться до любого вражеского стана. Имя – сталь, имя — броня, от которого отлетают снаряды неприятеля. Это наука побеждать, доступная только нам. Это имя выкликает Родина-мать на Мамаевом кургане. На её зов поднимается русское будущее.
В рамках XХХI Международных Рождественских образовательных чтений «Глобальные вызовы современности и духовный выбор человека» состоялся круглый стол «Русская мечта и православная культура».
редседателем круглого стола был митрополит Псковский и Порховский Тихон (Шевкунов), а сопредседателем известный писатель, учредитель и вдохновитель «Русской мечты» Александр Андреевич Проханов.
О круглом столе рассказал в интервью «Русской народной линии» его участник и ведущий, член Изборского клуба, кандидат филологических наук, преподаватель Оренбургской духовной семинарии, секретарь Союза писателей России Михаил Александрович Кильдяшов:
Идея круглого стола возникала в связи с учреждением 27 мая в Севастополе движения «Русская мечта». Активисты во главе с инициатором движения Александром Прохановым проделали перед этим большой путь от Пскова до Севастополя, где, выступая в больших аудиториях, рассказывали о нарождающемся движении, искали единомышленников, в университетах, на заводах, в музеях и монастырях, видели воплощение Русской мечты. С той поры сделано очень многое: открыты отделения движения в более чем пятидесяти регионах страны; объединены в общем деле философы, писатели, учёные, педагоги, производственники, управленцы, предприниматели; многие проекты получили общественную и информационную поддержку; систематически стали выходить передачи и интеллектуальные работы, посвященные Русской мечте.
На круглом столе перед нами стояла важная и интересная задача – породнить Русскую мечту и православную культуру. Ведь в церковной среде по-разному относятся к категории «мечта». Необходимы были разъяснения, уточнения, сближения. А так как нас изначально окормлял Митрополит Тихон (Шевкунов), то возникла мысль интегрироваться в качестве одной из секций по культуре в Рождественские образовательные чтения. Владыка Тихон нам любезно предоставил площадку павильона «Россия – моя история», где мы и провели круглый стол.
Мы постарались обозначить те православные идеи и проекты, которые удаётся реализовывать в рамках движения, хотя философы, литераторы и политологи затрагивали широкий круг вопросов и проблем: мечта и творчество, мечта и православная философия, православная культура и самоорганизация народа, русская мечта и власть, угодная Богу, русская мечта Новороссии, русская идея в XXI веке.
В итоге мы пришли к тому, что Русская мечта как философская и социальная категория нисколько не противоречит православной культуре, а во многом и зиждется на ней.
Владыка Тихон в своём выступлении сказал, что главная мечта, главное устремление православного человека – встреча со Христом, жизнь по заповедям Христа.
Александр Андреевич, выступая на круглом столе, рассказал о замысле движения, о том, что такое Русская мечта, о том, что она проходит осью через все периоды русской истории. По его словам, русский человек всегда мыслил категорией мечты и всегда чаял Царствия Небесного. Мечта, по Проханову, то главное, что сегодня способно объединить людей, творящих добрые дела.
Я говорил о том, что такое язык православной культуры, как он соотносится с мечтой. Сегодня наступает время концентрации слова, заканчивается болтливое время, в которое мы жили в последние годы. Минувший же год для нас – это год сосредоточения, когда зазвучало весомое, густое, наполненное смыслом слово. Среди множества произносимых слов все отчётливее мы слышим именно слово «мечта». Это слово обретает новые значения, отождествляется с благим деянием, устремлением к свету, справедливым мироустройством, свидетельствует о том, что созидательные смыслы будут преобладать.
Мы вспомнили, что, когда зарождалось движение Русской мечты, Александр Андреевич Проханов спросил Владыку Тихона: как он смог бы сформулировать Русскую мечту? Владыка Тихон привёл слова архимандрита Иоанна (Крестьянкина): Россия будь такой, какой ты угодна Богу!
Таково православное выражение Русской мечты.
