В № 5 за 2021 год журнала "Бельские просторы" опубликованы рассказы члена Союза писателей России Жанны Даниловой. 

Поздравляем с публикацией!

Жанна Данилова

Земля моей мечты

Коммунистический субботник

Серое осеннее утро хмурится в окошко моей спальни и обещает холодный дождик. Я в гостях у деда с бабушкой. Наслаждаюсь последним годом свободы перед школой. Так мне мама сказала, когда мы ехали к ним на автобусе из деревни в город.
С дедом Андреем мы вот такие друзья! И мне впервые разрешили гостить здесь столько, сколько сама захочу. А потом мы с дедом поедем к нам гостить.
– Давай-ка завтракай как следует, – торопит меня дед Андрей. – Мы с тобой сейчас отправимся на коммунистический субботник.
Я большие глаза делаю:
– А сегодня что – суббота?
Неужели мы с бабушкой забыли оторвать листок с календаря?!
– Это не день недели – субботник, – говорит дед. – Это наш с тобой трудовой подвиг. Дело доброе. Не кривись. Бабушка велела всю кашу доесть.
Подвиги я уважаю. Один раз я сама долго-предолго стояла босиком на одной ноге. Тренировалась на случай, если Шамиль Басаев проберётся к нам со своими чеченцами и станет нас пытать. Только когда меня папа во дворе за этим подвигом застал, сказал, что дурость это, а никакой не подвиг. И домой быстро загнал.
– Коммунистический субботник – это большая уборка, – продолжает дед Андрей, пока я с манной кашей героически сражаюсь. – Все люди выходят на улицу. В этот день они не работают на своих обычных местах, а наводят порядок на улице, собирают мусор, сухую листву. Потом праздник общий делают.
– Праздник труда!
– Точно. А убираться на Белую пойдём. Вдоль берега много мусора накидали за лето.
– И что, весь город пойдёт? И мы тоже?
– Весь город на работе. Сегодня четверг. Это же мы с тобой придумали подвиг трудовой совершить. Это наш маленький коммунистический субботник.
Мой папа любит про политику смотреть и читать. Он с утра до ночи готов коммунистов ругать. Я их живьём никогда не видела. Воображала их лысыми и противными дядьками. А тут выходило, не совсем они и пропащие. Вот пойдём сейчас и, если повезёт, хоть одного да встретим. Субботник-то у нас коммунистический, как дед Андрей говорит.
Мы вышли на тротуар и направились в сторону Белой. Это наша главная река. Она такая огромная, прямо даже бесконечная. Дед Андрей говорит, что Белая живёт сразу в нескольких городах. Вот здорово, наверное, не девочкой быть маленькой, а рекой свободной. Столько всякостей на свете видишь… Есть у нашей Белой ещё одно имя, башкирское, – Агидель. На имя девочки похоже. Или принцессы даже. Такая важная эта река, что в городе у нас, куда ни глянь, всё Агиделью почти называется: бассейн, большой магазин, кинотеатр и наверняка много ещё чего. Мы с дедом Андреем ещё не весь город исходили. Почему же сам город наш так не назвали? Оказывается, уже есть такой. Дед Андрей говорит, что далеко-далеко от нас, там, где Белая сливается с другой великой рекой – Камой, уже есть город Агидель.
Мы хоть и живём сейчас далеко в деревне, но даже у нас Белую часто вспоминают. Вот мама, к примеру, хочет сказать, что укол больной, говорит: «Поставят, и хоть на Белую беги!»
И вот мы сейчас с дедом Андреем на Белую спешим. Не бегом: нам же уколов не ставили. Зато в рабочей одежде, с мешками из-под сахара и муки шагаем бодро. Дед Андрей весёлый, я тоже радуюсь. Идём дружно на субботник, который не в субботу. А я нет-нет по сторонам оглядываюсь. Когда же город кончится и коммунисты выглядывать начнут? Может, махать нам с берега станут.
Но вот мы пришли на место. Никого, кроме нас, там нет. Значит, одни мы с дедом Андреем убираться пришли. Мусора вокруг валялось много, он даже застрял в кустах. Горелые консервные банки, бутылки, обёртки от конфет. Приуныла я. Ну как мы одни со всем этим безобразием справимся? Я была бы рада сейчас хоть одному коммунисту, пусть самому маленькому.
– Вот и пригодились наши мешки, – говорит дед Андрей, надевая рукавицы.
Все эти мешки мы довольно скоро забили всяким мусором до верху и перетаскали к помойке в крайнем дворе. Далеко было их нести и тяжело. Навстречу нам иногда попадались разные люди. Они оглядывались, не понимая, что же мы – я и дед Андрей – такое делаем и откуда мешок несём.
Мне стало стыдно. Одежда для работы, ботинки с курткой запылились, да ещё эти рукавицы тряпочные с крапинками. Тоже сразу по ним видно, что рабочие. Дед Андрей – тот вообще в своей любимой серой спецовке и красных резиновых сапогах. Люблю я деда Андрея, и с ним работать люблю. Но вот когда смотрят другие (а может, даже про себя смеются), мне хочется бросить всё и убежать.
– Вот ведь молодцы какие! – из одного подъезда вышла тётенька. – С балкона вижу, как вы убираетесь там. Никому и дела нет, знают только мусор кидать.
Мы как раз последний мешок принесли.
– А у нас субботник, – говорю я тёте. – Коммунистический.
Тётя мне заулыбалась, завздыхала и начала говорить деду Андрею что-то непонятное и скучное из новостей по телевизору. А мне было всё равно. Я их не слушаю уже. Да подумаешь, что одежда у меня рабочая! Пускай бы даже и Ленка с первого этажа меня сейчас увидела и попробовала бы она посмеяться. Дед Андрей правильно всё говорит. Человек живёт хорошо, когда трудится. Мне работать не стыдно. А моя любимая Белая отсюда немного слышно, как шумит. Нам – мне и деду Андрею – спасибо говорит.

Собачка и целая лошадь

После нашего субботника не в субботу мы – я и дед Андрей – героями шли домой. Устали мы с ним, чего говорить. Шесть мешков собрали! Чистоту на Белой навели. Идём по тротуару и рассуждаем о том о сём. Так и пришли за разговорами в наш квартал.
– А почему это мы с тобой ни разу не заходили в новый магазин? – спохватился дед Андрей.
Мы как раз до него дошли. Он был такой большой, красивый и современный, что аж смотреть было на него страшно. И назывался он не как-нибудь. «Арбат». Все магазины у нас в городе по номерам – сороковой, сорок третий, тридцать девятый, и киоски там всякие – «Уныш», «Агидель». А этот – «Арбат»!
– Да ты чего, – говорю, – дед Андрей! Нас туда, может, и не пустят в такой-то одежде.
Снова я стесняюсь, получается. А дед Андрей упрямо меня за руку ведёт:
– Это нас-то и не пустят?! Глупости какие!
Поднялись мы по белым гладким ступенькам, дед Андрей толкнул входную дверь. Над ней зазвенели колокольчики! Внутри коридора всё зеркальное: стены, потолок и даже пол, кажется мне, из зеркала сделан. И мы с дедом Андреем кругом отражаемся.
В самом магазине у одного прилавка продают игрушки. Тут я осмелела немного. Гляжу, собрались покупатели в кружок возле витрины, а красивая продавщица показывает заводную собачку. Какие трюки собачка эта выводит, вы бы только видели! Я говорить даже забыла как – до того захотелось мне её домой забрать. И деду Андрею, вижу, собачка тоже нравится. Ловкая уж больно она и совсем как живая. Шёрстка длинная, золотистая и гладкая, как будто шёлковая. Между ушками чёлочка прибрана бантом, хвостиком вертит, сама крутится вся и «тяв-тяв» выдаёт звонко.
– Сколько же такая собачка стоит? – дед Андрей у продавца спрашивает.
– Столько-то денег, – продавец отвечает.
– Дороговато, – задумчиво тянет дед Андрей.
А у меня душа застыла и вот-вот наружу вылетит. Неужто без собачки отсюда уйдём?
– Деньжат у нас с тобой нет, – рассуждает дед Андрей. – Придётся два раза сходить.
Все покупатели сразу на деда Андрея с таким восторгом посмотрели. Как будто мы два жутко модных миллионера. Да, он такой у меня – дед Андрей. Он сейчас договорится с красивой продавщицей, чтобы она собачонку никому не продавала, а только нам. Мы с ним пойдём к бабушке, возьмём деньжат и купим это заводное чудо.
От счастья у меня внутри всё подпрыгнуло. И я подпрыгнула, когда с последней ступеньки спускалась.
– А бабушка нам точно деньжат даст?
– На дело даст, – твёрдо говорит дед Андрей, и я ему твёрдо верю.
Идём, по пути нам Ленка с первого этажа встретилась, а я ей говорю:
– Некогда нам, Ленка, с тобой играть! У нас дела, понимаешь ли… Мы вот с дедом Андреем ходили на коммунистический субботник, а теперь спешим купить заводную собачку.
Ленка с первого этажа глазами хлопает, а как про собачку услыхала, сразу в гости к нам запросилась. Ну конечно, можно к нам в гости! О чём речь? Вместе будем с этой тявкой играть. Дед Андрей кивнул. Вот только денег у бабушки попросим.
Вообще, я и Ленка с первого этажа не дружим. Но дружат наши Барби. Вот такая ерунда. Мы ругаемся часто, брат Ленкин старший вечно меня с качелей гоняет, чтоб Ленка одна каталась. Но вот какое дело: моей Барби нравится её Барби. Они дружат, и мы заодно.
Мы на пороге стоим, я не тороплюсь раздеваться. Спешить нужно. Вдруг кто-то купит собачку.
– Бабушка! – кричит дед Андрей, тоже не снимая спецовки. – А, бабушка!
– Чего тебе, дедушка? – отвечает бабушка из кухни.
Это означает, что настроение у бабушки самое развесёлое и добродушное, она на деда Андрея, значит, не сердится и можно смело дальше переговоры вести.
– А выдай-ка нам, бабушка, столько-то денег!
В кухне что-то громко упало и покатилось. Вроде как крышка от кастрюли. Бабушка появилась в прихожей озадаченная и спросила на всякий случай:
– Сколько-сколько денег?
– Столько-то. Мы ведь пенсию получили недавно, бабушка.
– А не выпил ли ты, часом, дедушка? – поинтересовалась строго бабушка уже не на всякий случай.
Тут вижу я пора спасать мою мечту и честное имя деда Андрея.
– Нам на дело надо! И ни капельки он не выпил, что ты, бабушка! Мы хотим собачку купить.
Бабушка вытерла мокрые руки о фартук.
– Собачку?
– Собачку, – говорит дед Андрей и мне подмигивает.
– Да только ты не переживай, – радостно сообщаю я бабушке. – Она ни капельки не живая, а просто заводная.
– Это, конечно, меняет дело. Живая собака в квартире – это беда, – соглашается с нами бабушка. – Так ведь у меня пенсия – как раз столько-то денег.
Выходило уже не совсем радостно. Заводная собачка из магазина стоит всю бабушкину пенсию.
– Да на эти деньги можно, пожалуй, целую лошадь купить, – говорит бабушка. – Что же это за игрушки такие?
Огорчилась я. Не нужна мне лошадь. Я к собачке заводной успела привязаться.
Ужинали мы с дедом Андреем кислые, как два зелёных лимона. Ну кто такие магазины придумал? Где всё есть, а купить это – никаких денег не хватит. Зачем тогда зеркала и колокольчики? Больше мы туда с дедом Андреем не пойдём. Вот звать будут продавщицы с крыльца – а мы не пойдём.
После ужина я спустилась к Ленке с первого этажа. Она открыла дверь весёлая, а как узнала, что собачки нет и что за столько-то денег можно лошадь целую купить, сказала, что спать собирается и кукол уже всех уложила. Ну и ладно. Что с неё взять? Несерьёзная девочка, необязательная. Одно слово – Ленка с первого этажа.

Букаш

Прорастили мы с дедом Андреем горох.
Я следила за мокрыми горошинами, как курочка за цыплятами. Дед меня назначил младшим научным сотрудником для этого. Когда насыпал он мне в ладошку горсть белёсо-жёлтых шариков, я и не поверила, что из них ростки вылезут. Как камушки – мелкие и твёрдые. Что с них выйдет?
А вышло вот что. Набухли наши семена в мокрой марле, мы только и успевали в блюдце воды подливать. Набухли да мягкие стали, а потом и росточки показались пухлые.
– Выходит, что сажать пора наш горошек, – сказал одним очень солнечным утром дед Андрей.
– Выходит, пора, – соглашаюсь я как младший научный сотрудник.
Когда горошек примется, начнёт расти на грядке, дед Андрей гостить у нас перестанет. Он обещал меня назначить старшим ответственным сотрудником – вместо себя, чтобы я к горошку ходила и добросовестно его из лейки поливала. Мне не терпится уже старшей стать, и я говорю:
– Пойдём уже скорее в палисадник, нашему горошку срочно в землю надо!
Сказали – сделали. Мы с дедом Андреем долгих разговоров не заводим. Место выбрали хорошее, тёплое и такое, чтобы я из своего окошка видела грядку. Дед Андрей уже заканчивал рыхлить землю, и тут я увидела их. На горячей от утреннего солнца опалубке копошились красно-чёрные жучки. Маленькие и плоские, как лепёшки, но их очень много.
– Ага, и вы здесь! – говорю я этим жукам. – Размечтались! Прямо сейчас мы вам тут и посадим наш горошек!
Заругалась я и принялась давить всю эту ползучую ораву.
– Не сметь! – дед Андрей закричал на меня, как никогда в жизни не кричал. – Не сметь давить беззащитных жуков! Что сделали они тебе?
Дед Андрей сердится, ругается, а я молчу. Ничего мне эти жуки не сделали. Но ведь это просто мерзкие, противные жуки. Их полчища по всему двору. Любой камень, обломок шифера подними – вот они.
– Он живой, от него нет никакого вреда. Скажи, он тебя укусил? – я помотала головой. – Заполз к тебе под одежду, испугал?
– А чего они здесь… греются? – говорю. – Это жук страшный, он горошек наш погрызть может.
Я всех этих мелких копошилок – клопов, жуков, пауков – боюсь и не люблю, как всякая нормальная девочка. У этих – по два чернющих глаза прямо на спине. От такого точно добра не жди. Так что ползёт – башмаком его.
– Ну, допустим, горошек он наш не тронет, это я тебе обещаю.
Дед Андрей подобрел, он отходчивый. Взял одного и на ладошку себе посадил.
– Ты только посмотри, как он красив! Мундир красный нацепил – и ну маршировать: ать-ать-ать! Хорош солдатик!
– Дед, да ты что, это ж насекомое. У него лапки колючие.
– И что? А Муська вон твоя излюбленная – кошка, воробей вон сидит на вишне, на нас уставился – птица.
– Ну это ты, дед, не сравнивай!
– Отчего же? Хорошо… А божья коровка? Тоже ведь насекомое?
– Тоже.
– Выходит, что и её раздавить надо. Она мелкая, прилетела, понимаешь, не спросилась, уселась на руку и давай лапками своими по тебе ползать. Копошиться.
Дед Андрей меня пощекотал, и я начала смеяться.
– Нет же! Нет! Что ты такое говоришь, дед Андрей? Она же примета хорошая. Прогонять её с руки нельзя, пока сама не улетит. А только крылышки прозрачные показала, сразу пой вслед:

Божья коровка,
Улети на небо,
Принеси нам хлеба.
Чёрного и белого,
Только не горелого!

– А у неё ведь на спинке те же самые цвета – красный и чёрный. Рисунок просто другой.
– Дай подержать, – я опасливо протянула руку и зажмурилась.
А что? Раз дед Андрей вот так бесстрашно позволяет этому солдатику по руке маршировать, то и мне, наверное, можно попробовать. Ползёт, как божья коровка, один в один. А дед Андрей знакомит нас с жучком дальше:
– Солдатики в трухлявых пнях любят жить, у заборов, под камнями, где дерево свалилось. Замечала? Вот… Всю зиму до самой весны они спят в каких-нибудь укромных местечках. Им главное что? Чтобы сухо было и тепло, а для этого любая щёлка в старой избе сгодится, рама оконная. Дерево солдатик уважает. Представь себе, они даже в Северной Америке обитают и в самой Африке.
Вот это ничего себе! В Африке. Земля моей мечты, где оранжевое солнце густо светит и фантастичные жирафы разгуливают. И там, в моей любимой Африке, рядом с высоченными жирафами, под каким-нибудь деревом греются они – солдатики.
– Умные существа, – говорю я деду Андрею, – раз они Африку любят. Там хорошо им, сухо и тепло как раз. Ну, хорошо, пускай горошек наш попробуют, когда он вырастет.
– Да не любят они горошек. Солдатики семена кушают разные, мелких букашек, а их детвора – личинки то есть – обожают берёзовый сок!
– Сколько же у меня с ними общего! Я тоже люблю этот сок. А чего это он не улетает? Может, я ему понравилась?
– Летать просто не умеет. Зато он почти первым после зимы просыпается. Другие братья-насекомые ещё по щелям храпят, а этот товарищ, чуть солнышко пригрело, уж усами шевелит.
– А кого они боятся?
– Да, выходит, кроме человека, никого, – развёл руками дед Андрей. – Их природа защитила. Видишь, какие огненные панцири? Для всех на языке зверей и птиц этот окрас значит «не ешь меня». Вот ведь хитрец! Он ещё и на вкус довольно неприятный. Клюнет его пичуга и – тьфу! – сразу выплюнет…
– Дед, а ты что, тоже его пробовал?
Дед Андрей рассмеялся.
И запах у этого солдатика, я заметила, тоже не самый душистый. Резкий такой, не то старой травой, не то перегнившими листьями, или всем этим сразу.
– Его и паук-то не всякий «к столу» пригласит, – дед Андрей принялся разворачивать наши зёрна и готовить их к посадке. – Я видел как-то, паук запутавшегося солдатика из своей липкой сети выбросил.
– Дед, смотри, и вовсе не глазищи у него на спинке, да? Чёрные пуговицы на красном кафтане. А с чего же они солдатики? Воюют с кем-то?
– Ну, это кто как говорит. Кому-то они погоны красные напоминают со звёздами, какие в советской армии носили. А кто сходство с царскими стрельцами углядел. Те тоже в старину были и в красных кафтанах служили царю… Вот и всё, посадили мы с тобой, младший научный сотрудник, репку! Пусть, как в сказке, растёт наш горошек большой и сладкий. А ты поливай, не забывай.
Ушли мы с дедом Андреем чай пить, а солдатика я в ладошке потихоньку домой пронесла. Букашом назову, дружить с ним стану, об Африке расспрошу, если не уползёт от меня обратно на грядку с горошком.

Дед Андрей угощает «Сникерсом»

Трамвай выпустил нас на последней остановке и умчался дальше. Куда – и вообразить не могу, ведь мы и так на краю города. Высокие дома не видны, зато много столбов электрических. Где-то рядом большой комбинат. А мы с дедом Андреем на огород спешим помидоры поливать.
К маленьким садовым домикам тянется просторная дорога, усыпанная острыми серыми камнями. Это щебёнка. Идти неприятно, жёстко, под ногами шуршит, а если у сандалий подошва за лето истёрлась, то щебёнка больно давит на пятки.
Но дорога эта серая и скучная скоро заканчивается. Уже на повороте к улице с первыми огородами начинается дорожка другая – весёлая. Начало её всё в мелкую крошку из белых шариков. Вам случалось не жевать витаминку по утрам, а терпеливо гонять её во рту, пока не растает? Так вот эти самые шарики жуть как похожи на витаминки. Когда сладкая жёлтая верхушка её растаяла, а кислая белая – осталась. Дед Андрей говорит, что эта насыпь – катализатор с комбината. Он уже своё отслужил во всяких там химических делах, а какой-то светлой голове придумалось их сюда насыпать вместо щебня. Молодец эта голова светлая. Хорошо придумала! Так весело по витаминковой дороге шагать, а если повезёт, будешь идти да не зевать по сторонам, под ноги смотреть, обязательно найдёшь шарик стеклянный, да не один. Они разные попадаются: и большие, и поменьше, но ровнёхонькие, гладенькие. Сам шарик мутно-зелёный, на солнце наведёшь его – прозрачный и прямо сияет. Тоже катализатор, их у нас на стекольном заводе выдувают. Но мне веселее думать, что это всё упало на Землю с космического «Энтерпрайза». Есть такой межгалактический звездолёт. Но  Дед Андрей брать их разрешает с осторожностью. В рот не тащить, руки потом мыть. Шарики все эти, хоть белые, хоть зелёные – «химические», а значит, страшно ядовитые. И никакие не витаминки. Я вообще-то по секрету недавно лизнула один зелёный – самый крупный в моей сокровищнице. Не лизнуть такое чудо, сами понимаете… Только деду Андрею не говорите.
Так вот. Случается, конечно, что все глаза в дороге проглядишь, а ни одного необычного шарика, который не химический, а с «Энтерпрайза», не встретишь под ногами. Белая шуршащая насыпь понемногу заканчивается, катыши встречаются всё реже, дорога становится обычная, земляная, с камнями и травкой. Тут кустик у забора, там пыльная малина выглядывает через штакетник. Под ногами уже ничего заманчивого, и потому начинаешь по сторонам смотреть. У одних цветов в огороде много. Разные, красивые. И пушистые жёлтые шары, и кусты чего-то белого сладко-пахучего.
Я по этим приметам знаю, сколько нам ещё идти осталось. Как дойдём до первого поворота, выглянет огород с ярким зелёным забором. У них около будки (так на огородах дачники домики свои зовут) белый «запорожец» стоит. Через несколько домов появятся заросли колючей малины вдоль штакетника. Дальше дорожка наша вильнёт левее, и мы по ней с дедом Андреем не торопясь идём. У меня в пути свои мысли, у деда Андрея, наверное, свои. И мы их несём, каждый в своей голове, молча их думаем. На середине дороги, возле будки, похожей на коробку из больших досок, я думаю, как устала.
– Дед, а чего он крышу не приделает?
– А я почем знаю? – отвечает дед Андрей. – Может, со временем и приделает.
– А идти нам ещё долго? – спрашиваю я деда Андрея, а сама надеюсь, вдруг дорога уменьшилась, пока нас не было.
– Ещё столько же.
– И чего это катализатором до нашей будки не насыпали?
– А тебе зачем? Вон и так, гляди, валяется повсюду.
– Или бы асфальтом закатали. Пыльно идти-то!
– Да ты ворчишь, смотрю? Устала!
– И ничего я не устала.
– Вот погоди-ка придём, посидишь в холодке, а я тебя «Сникерсом» угощу.
Вот так да! Откуда ж у деда Андрея «Сникерс» на огороде взялся? Его в рекламе по телевизору показывают! И тут на тебе: так запросто у деда Андрея на огороде завалялся. Как же!
– Ты, наверное, дед Андрей путаешь, – говорю. – Может, «Гусиные лапки»?
– И ничего я не путаю, – говорит дед Андрей. – «Сникерс» самый настоящий.
– Прямо из рекламы?
– Да в сто раз лучше!
Я иду уже бодрее, ноги выше поднимаю. А ну как правду говорит! Уже и «птичий дом» показался. Это такое трёхэтажное чудище напротив нашей будки. Сначала это был низкий домик, а хозяин из всякой всячины наколотил сверху ещё два этажа. Он был обшит кусками разноцветной фанеры, шифера, железа и чего-то ещё. Бабушка наша его «птичьим домом» прозвала.
– И откуда он у тебя там взялся? – допытываю я деда Андрея. – Ты его в магазине купил, а потом туда принёс и забыл?
– Кого? «Сникерс»-то… Друг-товарищ меня угостил.
Ну, тут я окончательно успокоилась и поверила в существование батончика из арахиса, нуги, карамели и шоколада. Друзья-товарищи у деда Андрея вот такие! Они нам дают книги читать самые редкие, самые интересные, всякие штуки для деда Андрея делают. Один даже умеет на металле красивыми буквами писать. Я так на бумаге карандашом не умею, как он с завитушками деду Андрею на часах написал: «Андрею Егоровичу в честь 60-летия».
– Дед, а как думаешь, он четвёртый этаж осилит? – мы отпирали нашу калитку, а невидимый сосед опять что-то к чему-то приколачивал.
Дед Андрей в этот раз не ответил. Он обошёл скорым шагом весь огород, вернулся по тропинке из колотого кирпича к порогу нашей будки:
– Ну чего копаешься там? Идём скорей «Сникерсом» угощаться. Помидоры ждут большой воды!
Я села у стола, а дед полез в буфет, достал полулитровую банку и большую ложку.
– Открывай-ка рот шире, – скомандовал дед Андрей.
Я послушно открыла рот и ощутила жгучий и сладкий вкус мёда. Вот так «Сникерс»! Обманул меня дед Андрей. А я, балда, уши развесила. Ну конечно! Тут на огороде вишни растут, клубника, малина, смородина, яблоки, крыжовник, да вон ещё мёд у деда откуда-то взялся.
– Пить хочу, горло печёт, – говорю я деду Андрею, а сама страшно обижаюсь.
– Запей, запей, – говорит дед Андрей и сам тоже к мёду прикладывается. – Ничего химического.
– Только это, дед, не «Сникерс»…
– А как же! Ещё какой «Сникерс», только наш, башкирский, пчелиный! Я же сказал – в сто раз лучше фантиков из телевизора.

Ссылка на публикацию.