1 ноября 2019 года в рамках ХII евразийских Богородице-Рождественских образовательных чтений «Великая победа: наследие и наследники» прошла научно-методическая конференция «Традиционные семейные ценности: особенности формирования у детей и молодежи в современных условиях».
На мероприятии выступил член Общественной палаты Оренбургской области, секретарь Союза писателей России, постоянный член Изборского клуба Михаил Кильдяшов.
Из выступления Михаила Кильдяшова:
Буквально месяц назад я побывал на Аксаковском празднике в Башкирии. Там во время одного из выступлений Виктор Иванович Лихоносов – большой современный писатель, по праву именуемый живым классиком – высказал такую мысль: «Русская литература, несмотря на всё её величие, в долгу перед русской действительностью. Подвиг русского солдата, русского учителя, русской матери гораздо больше того, что сумели выразить поэты и писатели».
Сначала эта мысль вызвала некоторое недоумение. Но по мере того, как мы проникались аксаковской атмосферой, аксаковской семейственностью, я понимал, что, по крайней мере, начиная с двадцатого века у русской литературы, действительно, есть один очень важный долг.
«Милые мои отесинька и маменька» - так и только так в письмах обращался к родителям уже взрослый Иван Аксаков – младший сын Сергея Тимофеевича. Куда бы ни спешил, каким бы делом ни был озабочен, сын всегда посылал весточку: «мои милые отесинька и маменька, будьте здоровы, цалую ваши ручки, обнимаю сестер».
Старший сын Аксакова – Константин – не смог пережить смерть отца и через год после его ухода тоже скончался. Откуда такая прочная духовная пуповина? В какой волшебной обстановке возрастало и крепло такое трепетное отношение к родителям? От какой традиции, от каких корней оно идёт?
Ответ на это даёт аксаковская повесть «Детские годы Багрова-внука». Повесть о детстве, о природе, о путешествии, о доме, о Родине, но в первую очередь об отношениях матери и сына. Всё, о чём там написано, показано через эти отношения, озарено ими. В начале повести мать буквально вымаливает больного сына, а потом уже он молится за болящую мать, копит в жизни добрые дела и радостные впечатления, чтобы они пошли во спасение матери.
А было ли что-то подобное, равновеликое в последующей русской литературе? Большой ревнитель советской литературы, неплохой знаток литературы современной, я не могу с ходу назвать произведения, где ребёнок по-аксаковски, так же органично возрастал бы в семье. Наверняка подобные примеры есть, но они в любом случае на периферии нашего читательского опыта, творческого процесса и преподавания.
В литературе, созданной после С.Т. Аксакова, ребёнок – выдумщик, он переживает свои открытия и заблуждения. Он учится в школе, играет во дворе, он в кругу друзей и недругов. Но при этом отношения с родителями остаются где-то в стороне, они эпизодичны, будто взросление – это не укоренение в семье, а отпадение от неё. Будто пути материнства и детства в нашей литературе разошлись.
Слияние этих путей, возвращение в жизнь аксаковской семейственности – долг нынешней русской литературы. Материнская любовь, дарованная во младенчестве, взращивает в человеке милосердие, чуткость к ближнему, внимание к окружающему миру. Всё это необходимо даже самому в будущем суровому, мужественному характеру, даже самому волевому и стержневому нраву.
Председатель Оренбургской региональной писательской организации Союза писателей России Иван Ерпылёв передал в дар Литературному музею при Оренбургской областной библиотеке им. Н.К. Крупской интересный экземпляр повести "Капитанская дочка" А.С. Пушкина - «Книга для чтения с комментарием на польском языке и словарём», изданная в Москве издательством «Русский язык» в 1977 году.
Как представляется, именно на классическом тексте повести иностранцы лучше всего обучались русскому языку.
Книгу приняла заведующая Литературным музеем Валентина Михайловна Капустина.
5 ноября 2019г. в городе Уральске скончалась известная поэтесса, журналист, общественный деятель, член Союза писателей России Татьяна Николаевна Азовская.
Т.Н. Азовская родилась 8.10.1948г. в городе Уральске. Окончила факультет журналистики Казахского университета. Работала учителем, корреспондентом областной газеты «Приуралье», газеты «Иртыш» (г. Семипалатинск), «Надежда». Начала литературную деятельность в 1965 году. Член Союза писателей СССР с 1986 года, Союза писателей России с 2000 года. Публиковалась в казахских и общесоюзных журналах. Была редактором уральской городской газеты «Пульс».
Правление Оренбургской региональной писательской организации Союза писателей России приносит искренние соболезнования родным и близким Татьяны Николаевны Азовской.
Юрий Мещанинов
Место притяжения
В село Дарьинск спешили гости с разных сторон и из разных стран – из соседнего Уральска, Оренбурга, Москвы и со станицы Вёшенской. Был праздник – 40 лет местному Шолоховскому музею.
Михаил Кильдяшов
Тяжкое и благостное бремя
Поэт в ответе за скорость времени, за сердцебиение эпохи. Слово поэта определяет глубину нашей памяти на столетия или недели, остроту нашего зрения, способного охватить либо три аршина земли, либо бесконечность. Поэт восклицает «Время, вперёд!» или зачаровано шепчет: «Остановись, мгновенье…». Поэт выбирает ритм своему веку: будет ли это размеренный гекзаметр, подобный набегающей и уходящей волне, или усечённая, резкая, словно выстрел или удар молота, строка, вмещающая всего два слова.
Работа и любовь – те слова, которыми задал скорость своему времени Ярослав Смеляков. Только одухотворённая любовью, работа созидает города, умножает пространство. Только рождённая в великих свершениях любовь – искренна и долготерпелива. Она одновременно пламенна и строга. Только от такой любви в пору первого снега можно вымолвить: «С тебя я снимаю снежинки, как Пушкин снимал соболей». Строгая любовь дарует поэту и свирель Есенина, и трубный глас Маяковского.
Ярослав Смеляков
Строгая любовь наделяет всепрозревающим оком, позволяет увидеть многоликую историю, которая отовсюду следит за поэтом: «Всё явственней её приметы, понятней мысли и дела». Набережные и мостовые, колокольни и фасады домов, проспекты и переулки – во всём многолюдье и многоголосица поколений. Каждый век ложится на поэта тяжестью шапки Мономаха и петровского венца, прожигает настоящее молнией минувшего.
И нужно уйти туда, где ещё не началось летоисчисление, нужно принести с собой работу и любовь в те потаённые места, где сокрыт исток времени. Это степи, которые впервые потревожит плуг. Пустыни, посреди которых расцветут сады. Безлюдные берега холодных морей, откуда отплывут могучие корабли. Здесь родится новое время.
Но на пути к грядущему стеной встанет война. Она тоже всегда была для нас работой – кровавой, изнурительной, но посильной. Поэт уже выполнил её на северной войне в 1940 году. И теперь в канун 1941 года, в новогоднюю ночь, он уповает на благоденствие, на неизбывное счастье:
Откроем дверь: пусть в комнаты сегодня
в своих расшитых валенках войдёт,
осыпан хвоей ёлки новогодней,
звеня шарами, сорок первый год.
Мы все готовы к долгожданной встрече:
в торжественной минутной тишине
покоем дышат пламенные печи,
в ладонях ёлок пламенеют свечи,
и пляшет пламень в искристом вине.
В преддверье сорок первого, вначале
мы оценить прошедшее должны.
Мои товарищи сороковой встречали
не за столом, не в освещённом зале –
в жестоком дыме северной войны.
Стихали орудийные раскаты,
и слушал затемнённый Ленинград,
как чокались гранаты о гранату,
штыки о штык, приклады о приклад.
Мы не забудем и не забывали,
что батальоны наши наступали,
неудержимо двигаясь вперёд,
как наступает лёгкий час рассвета,
как после вьюги наступает лето,
как наступает сорок первый год.
Но «незнаменитая война» сменится «священной войной», где каждый «с путёвкой своего военкомата, как с пропуском, в бессмертие пойдёт», где будет «второе русское крещенье осадной ночью на Днепре».
Когда войны обрушиваются без просвета, без передышки, возникает аритмия времени, от которой смешиваются все эпохи. Время может пойти вспять, уничтожив всё содеянное, убив в человеке любовь, превратив его в зверя. Война – пряха с адским веретеном в руках, на колени ей ссыпается «и пепел сожжённых селений, и жёлтые листья берёз». Время – нить, что становится тоньше и тоньше. Время – изогнувшаяся ось, вокруг которой планета вращается так, будто вот-вот сорвётся в бездну.
Все, кто могут, хватаются за «землю Земли», пытаются остановить смертельное вращение. Сражённый вражеской пулей солдат в последнем движении сжимает горсть родной земли. Пленный немец с потухшим взором, когда-то выстроивший Атлантический вал, берёт на лопату русскую землю и надрывается ею. Землекоп выворачивает целые пласты, словно ищет «забытые видения земли» о жизни без вражды. Шахтёр, опускаясь во тьму, готов добраться до кипящего ядра, только бы найти рычаг, способный остановить кружение, запущенное войной.
Но главное усилие за поэтом. Поэт – удерживающий. Земля для него – Держава. Каждой строкой необходимо останавливать войну, выравнивать ход истории. Ради этого слово должно стать как никогда весомым. Тяжести рукописного стиха уже не хватает. Слова из черновиков поэта сметает вихрь войны. Слову нужна иная форма, иная материя.
Поэт сам набирает в типографии свою книгу. Кажется, стихи рождаются, минуя бумагу и чернила. Поэт принёс с собой россыпь металлических литер, собранных в долгих странствиях, в битвах и в плену. Теперь осталось только расставить буквы и слова в поэтическом порядке.
мы это нами созданное время
сегодня же, а вовсе не потом –
и тяжкое и благостное бремя –
как грузчики в историю внесём.
Поэт становится летописцем-первопечатником. Станицу за страницей он прижимает набор книги к живой плоти земли. Книга поэта – это оттиск эпохи, контур времени. Отныне никто не посягнёт на «минувшие даты», никто в правдивом свидетельстве не поменяет слова.
Книгу поэта размножили. Стихи из неё засветились, «как угль во рту», у того, кто начал их произносить. Слова из неё достигли небес, и звезда со звездою заговорила по-русски. Эти слова исцелили мир от аритмии, задали планете спасительное вращение. Теперь её точка опоры – слово.