К 75-летию Великой Победы радио «Россия. Оренбург» запустило программу «Память Победы», в которой оренбуржцы будут рассказывать о своих родственниках-ветеранах. 

Первым участником программы стал Михаил Кильдяшов – писатель, член Изборского клуба, секретарь Союза писателей России.

***

Бессмертный полк нашего Отечества состоит из бессмертных взводов наших семей. 9 Мая мы пойдем по улицам Победы и понесём портреты своих предков, как несут иконы во время крестного хода. И в этом море памяти в какой-то момент не будет понятно, мы ли несём лики наших предков, или он возвышают нас над сегодняшним днём и погружают в бесконечный поток времени.

***

Мой прадед Четвериков Иван Герасимович был призван на фронт через две недели после начала войны. Он был ветеринаром, служил в ветеринарном лазарете, где его опыт оказался очень востребован, потому что в начале войны на конницу возлагались большие надежды.

Но уже в сентябре 1941 года семья перестала получать от него письма. В ту пору прадед был под Москвой, где начались жестокие бои. По официальным документам он пропал без вести. Извещение об этом семья получила в октябре 1941.

Но веря материалам, размещённым на сайте «Память народа», можно предполагать, что прадед умер от тифа и истощения в Шталаге-352, находившемся в деревне Масюковщина близ Минска. Условия содержания пленных там были особенно жестокими: людей морили голодом, измождённых выгоняли на непосильную работу, в лютый мороз содержали в насквозь продуваемых бараках. Когда началась эпидемия тифа, умерших по несколько сотен в день просто закапывали в огромных ямах.

Я надеюсь, что когда-нибудь приеду на братскую могилу, к мемориалу, который находится теперь в местах Шталага. Привезу с собой из деревни, где родился прадед, горсть тёплой земли, высыплю на могилу, и ему, нахолодавшемуся, станет теплее.

В нашей семье сохранилась только одна фотография прадеда. В его лице я узнаю своих дядьёв и братьев, узнаю себя, будто каждому из нас он передал часть непрожитой жизни, часть нерастраченных сил. Я очень дорожу этой фотографией: на ней живой человек, от неё лучится свет. Как редко мы теперь встречаем такое на бесчисленных снимках, что хранятся в наших компьютерах и смартфонах. Кажется, карты памяти однажды надорвутся, цивилизация устанет от суеты и пустоты, сотрёт всё лишнее, оставит только лица фронтовиков.

***

Второй мой прадед Мазурин Пётр Александрович прошёл всю войну, пережил три ранения, был награждён Орденом Красной звезды. Поражает подвиг прадеда, описанный в наградном листе: «Во время отражения контратаки противника был тяжело ранен командир взвода автоматчиков. Связной Мазурин П.А. вылез из окопа и ползком под обстрелом немецких автоматчиков вынес своего командира с поля боя. Возвратившись в роту в самый разгар схватки с приблизившимися немцами, он огнём из автомата уничтожил трёх немцев». Так человек небольшого роста, смирного нрава стал в своём подвиге гигантом, человеком-атлантом, дотянувшимся до солнца Победы.

С 27 августа по 15 октября 1941 года прадед был в Иране, куда в рамках операции «Согласие» Советский Союз направил свои военные силы, чтобы контролировать ситуацию в регионе и не допустить турецкой агрессии. В Иране прадед получил первое ранение. И теперь, когда ты знаешь об этом, по-особому относишься к Ближнему Востоку, тебя особенно волнует ситуация в современном Иране и война в Сирии, с особым трепетом ты читаешь персидских поэтов. Кажется, что прадед обронил в далекой стране пуговицу со своей гимнастёрки, и ты однажды окажешься на иранской земле, найдешь эту пуговицу и заберёшь с собой.

***

Война не делила пространство и события на фронт и тыл. Она не знала возрастов. И те, кто ещё детьми делал всё, чтобы приблизить Победу, сегодня для нас полноправные герои. Мы помним и чтим подвиг детей войны. Но особыми людьми были и те, кого можно назвать «родителями войны» – матери и отцы, ждавшие своих детей с фронта, молившиеся за них. По возрасту не подлежавшие призыву, они открыли второй фронт, на котором своим трудом и терпением тоже нанесли сокрушительный удар врагу.

Мой прапрадед Четвериков Герасим Иванович был человеком очень крепкой веры, в советскую пору он, мирянин, был благословлён крестить и отпевать. Он думал принять монашеский постриг, после того как вырастит детей, но началась война. Все сыновья ушли на фронт, а он, «сталинский годок», воевавший ещё в Первую Мировую, собрал под одной крышей всех внуков. Четыре года неутомимый труженик дед Герасим делал всё, чтобы сберечь детей, прокормить семью из четырнадцати человек. Война не позволила ему уйти в монастырь, но он послужил Богу своим усердием, попечением о ближних, любовью к Родине. В этом его подвиг – подвиг отца фронтовика.

Однажды мне приснилось, как мы с прапрадедом косим сочную траву в жаркий день. Я, молодой, обессилев, падаю, а прапрадед продолжает идти, и над головой его дрожит золотое марево.

***

Бессмертный полк стал сегодня для нас не просто акцией, не просто поводом всем народом, всем миром пройти в едином строю. Мы стали цивилизацией Бессмертного полка, у нас сложилась психология Бессмертного полка, в нас возросла вера Бессмертного полка. Бессмертный полк – наша точка опоры. Бессмертный полк – духовное мерило для каждого.

Когда идёшь в этом нерасторжимом строю, ты думаешь не только о прошлом, но и о том, как проживаешь сегодня свою жизнь, достоин ли ты нести портрет своего предка-героя. Ты думаешь о том, кому передашь память о прадедах. Вырастишь ли ты то, поколение, которое вслед за тобой понесёт портреты, как знамёна Победы? Поколение, для которого, как для тебя, Бессмертный полк будет не просто общим действом, а святыней, тем, благодаря чему мы по-прежнему непобедимы.

Ссылка на публикацию на сайте журнала "Изборский клуб"

13 февраля 2020 года в Шолоховском зале Союза писателей России прошла презентация журнала «Оренбургская заря».

Презентацию открыл председатель Союза писателей России Николай Фёдорович Иванов, который подчеркнул, что у Союза писателей России сложились дружеские, рабочие отношения с Оренбургской писательской организацией, которую возглавляет Иван Ерпылёв. Журнал «Оренбургская заря» имеет статус «выходящий при поддержке Союза писателей России», это очень качественный журнал, в нём невозможно напечататься по блату. Николай Фёдорович пожелал редакции процветания и хороших материалов.

Главный редактор журнала Иван Владимирович Ерпылёв рассказал о том, как в 2017 году ему и Михаилу Александровичу Кильдяшову пришла мысль основать новый литературный журнал, который был назван есенинскими словами из поэмы «Пугачёв»: «Оренбургская заря красношерстной верблюдицей рассветное роняла мне в рот молоко».

Вдохновителем создания журнала, главным поставщиком интересных материалов был и остаётся поэт и просветитель, руководитель Оренбургского областного литературного объединения имени В.И. Даля Геннадий Фёдорович Хомутов.

Сопредседатель Союза писателей России, главный редактор «Российского писателя» Николай Иванович Дорошенко сердечно поздравил редакцию со столь удачным журналом и отметил, что по таким вещам Союз писателей России судит о творческой и организационной активности в регионе.

Иван Ерпылёв поздравил Николая Ивановича с выходом его новой книги «Россия: избранные имена», презентация которой состоялась буквально накануне.

Один из авторов последнего номера поэт Александр Борисович Трубенок прочитал стихи, также его стихи читал и главный редактор журнала Иван Ерпылёв.

От имени «Литературной газеты» редакцию поздравил член редакционной коллегии, критик Александр Вениаминович Неверов, который также отметил высокий художественный уровень издания.

Координатор Оренбургской литературной диаспоры в г. Москве, прозаик Наталья Анатольевна Лесцова также сказала немало тёплых слов о журнале и о личности главного редактора.

На презентации присутствовали представители оренбургской литературной диаспоры, члены редакционной коллегии, учёные, литераторы, представители творческой интеллигенции: поэт Нина Лукьянова, учёный Елена Трапезникова, художник Геннадий Животов и многие другие.

В заключительном слове Иван Ерпылёв поблагодарил собравшихся за участие в презентации, которая позволила достойно представить журнал на всероссийском уровне.

Ссылка на публикацию на сайте "Российский писатель".

В рубрике "Степные родники" областной газеты "Оренбуржье" 14.02.2020г. опубликованы рассказ Александра Муленко, стихи Виктории Тихомировой и Надежды Акисовой.

 Александр Муленко - новотроицкий прозаик и шахматист. Две эти ипостаси ведут его по жизни и, судя по этому свежему, январскому, рассказу-были, иногда заводят в совсем неизведанные дали. Оттого жизнь полна взлётов, неудач и приключений. Несмотря на проблемы со здоровьем, Александр не пасует перед обстоятельствами и заставляет своим примером и других верить в себя. Он выпустил несколько книг рассказов и повестей, в том числе детских. Регулярно попадает на международные шахматные турниры. Член Союза писателей России. 

Виктория Тихомирова родилась в Оренбурге. В школьные годы ходила на занятия областного литературного объединения имени Мусы Джалиля. Ныне доктор филологических наук, профессор МГУ, заведующая кафедрой польской литературы. Живёт в Норвегии. Недавно в оренбургском издательстве «Южный Урал» вышла её поэтическая книга «Чилижник». Прочитавший сборник поймёт, что «бывших оренбуржцев не бывает», как утверждает сама Виктория Яковлевна. 

Надежда Акисова - уроженка села Жданово Сакмарского района. Работала воспитателем и клубным работником. Окончила Московскую юридическую академию. Принимала активное участие в жизни областного литобъединения имени Владимира Даля. Стихотворения печатались в журнале «Брега Тавриды», в альманахе «Гостиный Двор», в газете «Литературная Россия». 

Надежда Акисова – мать пятерых детей, живёт в Сакмаре. К 60-летнему юбилею подготовила «Избранное». Предлагаем стихи из этой книги. 

Михаил Кильдяшов:

Русская сказка — это сакральный код

Я хотел бы рассказать о русских сказках, с точки зрения мечты того смысла, который в них закодирован. Вы не ждите в моём выступлении сугубо этнологических и этнографических выкладок, поисков и мотивов в русских сказках, нет, я хотел сказать о другом. Тем более, что я из Оренбургской области и мне очень сложно на ментальном уровне размежевать Европу и Азию. В своё время В.И. Даль, который в общей совокупности провёл в нашей губернии порядка 20-ти лет, и тут же он начал создавать свой знаменитый словарь, у него есть очерк «Европа и Азия», в котором он говорит: «Главная наша ошибка в том, что мы ищем границу между Европой и Азией, а надо искать шов, который их сшивает». И в своих работах он этого шва не находит. Евразия — это что-то такое метафизическое, в первую очередь. Ведь сказка, как и метафизика нашего сознания и являет для нас своего рода такую Евразию.

Историю русской словесности можно выстроить по-разному. Можно сосредоточиться на писательских биографиях, или авторской эстетике, или на своеобразии художественного языка. И у каждой из выстроенных историй будут свои особенности.

Но традиционные литературоведческие методы отступают, когда речь заходит о русской народной сказке. Говорить о биографии автора здесь невозможно. Текстология бессильна, потому что, записанная даже самым искусным собирателем, сказка утрачивает свою живую «изустную» природу. Рассуждения об эстетике неуместны, ведь эстетика – это взаимоотношения искусства и действительности, а сказка не знает этого деления: для неё – всё естество.

Единственное, через что можно увидеть сказку во всей полноте – мечта. Мечта – это знание о неведомом, переживание ещё не случившегося, прозрение невидимого. И только сказка нашла слово для мечты.

Мечта и сказка — ровесницы. Сказка родилась, когда ещё не было исторического времени и географического пространства, оттого ей тесно в конкретной национальной культуре. Её пространство – простор, на котором встречаются разнородные традиции, мифологии, языки и образы. Русской сказке мал славянский мир, мал мир запада и востока. Пространство русской сказки – Евразия.

Удивительно, что представители классического евразийства никогда основательно не обращались к сказке, не писали о ней монографических исследований, не искали в ней опоры для своих теорий, тогда как наши знаменитые фольклористы так или иначе указывали на её евразийскую природу, хоть и не использовали термина «Евразия». Так, А.Н. Афанасьев объяснял сходство сказок разных народов общим истоком: «Сравнительное изучение сказок, живущих в устах индоевропейских народов, приводит к двум заключениям: во-первых, что сказки создались на мотивах, лежащих в основе древнейших воззрений арийского народа на природу, и во-вторых, что, по всему вероятию, уже в эту давнюю арийскую эпоху были выработаны главные типы сказочного эпоса и потом разнесены разделившимися племенами в разные стороны — на места их новых поселений, сохранены же народною памятью — как и все поверья, обряды и мифические представления». Народы расподобились в языке, религии, ментальности, их разлучили катаклизмы, ожесточили войны, и только сказка сохранила для них общие смыслы, общую мечту.

Русская сказка – это сакральный код. Код доступа к общеевразийской мечте. Главное, о чём мечтают все народы Евразии – одоление смерти. Эту мечту через сказку унаследовала русская литература. Она тоже грезит о торжестве жизни, и потому всегда стремится быть сопричастна сказке: через образ, сюжет, мотив, через переложение или бережную литературную запись.

Сказка указывает несколько путей противостояния смерти. В калмыцкой сказке, которую в «Капитанской дочке» Пушкина Пугачёв рассказывает Гринёву, орёл удивляется долгожительству ворона: «скажи, ворон-птица, отчего живешь ты на белом свете триста лет, а я всего-навсего только тридцать три года? — Оттого, батюшка, отвечал ему ворон, что ты пьешь живую кровь, а я питаюсь мертвечиной. Орел подумал: давай попробуем и мы питаться тем же. Хорошо. Полетели орел да ворон. Вот завидели палую лошадь; спустились и сели. Ворон стал клевать да похваливать. Орел клюнул раз, клюнул другой, махнул крылом и сказал ворону: нет, брат ворон: чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там, что Бог даст!». Полнокровная жизнь и обретение в ней свободы от смерти – это цивилизационная мечта Евразии в противовес западной мечте о выживании любой ценой: даже через поедание падали, насыщение трупным ядом, даже через жизнь в умирании.

«Аленький цветочек» — сказка, которую С.Т. Аксаков изложил живой речью ключницы Пелагеи в «Детских годах Богрова-внука». Большинство, к сожалению, знает эту сказку по экранизациям и постановкам. А между тем в ней нет ни одного второстепенного эпизода, ни одного случайного слова. Например, в начале  сказки одна дочь просит отца  привезти подарок с запада («золотой венец из камениев самоцветных»), другая – с востока («тувалет из хрусталю»). И только меньшая просит аленький цветочек, что растет в неведомой стороне, до которой не дойти земными путями. Тропа в царство аленького цветочка узка, за спиной идущего по ней сгущается тьма. Аленький цветочек – последний источник света для мира, утонувшего во мраке. Последнее упование на жизнь перед надвигающейся смертью. Аленький цветочек – это драгоценная капля крови, которую ты готов отдать ближнему. Аленький цветочек – это одоление смерти любовью, милосердием и самопожертвованием.

«Дикое поле» — своеобразная повесть-сказка Алексея Саморядова, больше известная по экранизации. В малолюдную деревню, где-то в бескрайней степи, на стыке Европы и Азии,  приезжает молодой врач. К нему привозят смертельно больных и тяжелораненых. У врача нет ни лекарств, ни условий, ни помощников, но все пациенты чудом, вопреки естественным законам, выживают. «Здесь можно жить вечно. Здесь не умирают люди» — говорит герой своей любимой. Смерть боится приблизиться к дикому полю, потому что оно не знает времени, не ведает ни начала, ни конца. Смерть оказывается бессильна перед тем, кто не верит в неё, кто сохранил упование на вечную жизнь.

Евразийская мечта о поруганной смерти важна сегодня как никогда. В нашей жизни все меньше остается места русской сказке. Она ушла вместе с русской деревней, где когда-то были сказительницы. В учебниках для начальной школы русскую сказку потеснили зарубежные фэнтези и переводные стихи. У нас уже выросло целое «поколение планшета», поколение, которому ни бабушки, ни мамы не рассказывали сказок.

И вместе со сказкой исчезает мечта о жизни, жажда жизни. Без сказки одолевает жажда смерти, упоение смертью, мечта о смерти. Суицидные группы в интернете весьма условно называют подростковыми. В них попадает и те, кто еще младенцами угодил в социальные сети. Там выпололи аленькие цветочки и насадили цветы зла. Там в беззащитные сердца впрыснули яд уныния, отчаяния, равнодушия.

Русская сказка с её евразийской мечтой – это щит над сердцем, это спасительный антидот, которым ещё не поздно спасти многих. Русская сказка однажды вернется к каждому, чтобы вновь пробудить мечту о попрании смерти.

Ссылка на публикацию на сайте журнала "Изборский клуб"