Михаил Кильдяшов
Формула русского рая
в "Виртуозе явлено "лукавствие мира сего": государственность, настоянная на гексогене, предательство элит
Время — полотно. Враждебные вихри истории разрывают его на части, ищут фрагменты, где материя особенно истончилась, и кроят её противоречиями, противоборствами, войнами, ненавистью.
Охотник за временем откладывает оружие и капканы. Теперь он портной, которому предстоит латать прорехи в полотне времени. Теперь он хирург, который должен зашить зияющие раны живой материи. Но только штопальная игла касается полотна, только нить веков, лет и дней начинает сшивать судьбы и события — время превращается в бестелесную субстанцию: растекается плазмой, струится эфиром, рождает галлюциногенные образы.
Время вырывает из бытия отдельные фрагменты, и то, что было удалено друг от друга в пространстве и в истории, оказывается рядом, живёт нерасторжимо. Ипатьевский монастырь и Ипатьевский дом: венчание на царство и сакральная жертва, благоухающее миро и мученическая кровь. Москва и Петербург: две столицы, две точки разрастания Империи, император в Зимнем дворце и генсек в Кремле. Тобольск и Екатеринбург: ссылка и гибель, предательство и распятие, Уральский хребет и сломанный хребет Империи. Ганина яма и Рокский тоннель: вертикаль и горизонталь братоубийственных войн на обломках великой Державы.
Столкнувшись, эти образы начинают пожирать друг друга, превращаются в историофагов, ничего не оставляющих от прошлого, выбивающих опору из-под настоящего. Штопальная игла бессильна, когда век отделяется от века, как позвонок от позвонка. Нужен тот, кто "своею кровью склеит двух столетий позвонки". Нужен тот, кто способен постичь мистику истории. Тот, кто пробьёт толщу бытия и свяжет историю земную с историей небесной. Кто-то должен расставить в прошлом события по местам и примирить враждующих. Кто-то должен сделать это очень виртуозно.
"Виртуоз" (М.: "Алгоритм-Книга", 2009; "Терра", серия "Книжный Клуб Книговек", 2010; "Центрполиграф", 2014) — особый роман в Босхианском периоде творчества Александра Проханова. Это рывок в новое измерение, где воплотилась историософия писателя, его концепция Пятой империи, победоносная борьба сил созидания с силами распада. Но в "Виртуозе", как и во всех "босхианских" романах, явлено "лукавствие мира сего": государственность, настоянная на гексогене, предательство элит, высокая температура политической жизни, которую не выдерживает даже самая тугоплавкая дружба, поиск подлинного лидера в череде самозванцев.
В "Виртуозе" главным действующим лицом вновь становится политтехнолог. Он не стремится к излишней публичности. Во властных кругах редко произносят его имя, предпочитая называть "Виртуоз". Зная, что "политика творится не технологиями, а промыслом", умея конструировать будущее и подвергать деконструкции прошлое, стравливать друзей и консолидировать врагов, создавать и разрушать политические партии, делать мифы убедительнее реальности, Виртуоз не рвётся на ключевые посты в государстве.
Власть имеет загадочную природу, и чтобы завладеть ею, необязательно триумфально въезжать в Кремль. Нужно попасть под радиацию власти, нужно облучиться властью, нужно найти её источник. Может быть, она исходит от куполов Кремлёвских соборов, от Некрополя у Кремлёвской стены или от Мавзолея. А может быть, от далекого Тобольска — места ссылки семьи последнего императора — или от подвала Ипатьевского дома в Екатеринбурге, где семья приняла мученическую смерть. А может, источник радиации власти и вовсе сокрыт от простых глаз и ведом лишь избранным.
Так под Кремлем, ещё по приказу Сталина, началось собирание удивительных экспонатов — голов правителей России. Заспиртованные в колбах, они — от Николая II до Ельцина — образовали особый "Стоглав", в котором синтезируется коллективный властный мозг. Секретный институт стремится выявить общие закономерности власти, логику истории, предсказать смену периодов. Как только в политике происходят тектонические сдвиги, головы в склянках оживают, высказывают друг другу упрёки и обвинения, умоляют повернуть время вспять.
Наибольшую мозговую активность учёные наблюдают в головах Николая II и Сталина: "лишь два российских властителя знали путь наверх, были соединены с мирозданием". Виртуоз чувствует, что именно на стыке их шейных позвонков возможно сращение истории, но что должно стать скрепляющим материалом — политтехнологу неведомо. Для этого нужно самому прорваться в неземные сферы и вернуться с особой клейкой субстанцией власти.
Виртуоз использует для прорыва оккультные практики и галлюциногенные капсулы, посещает постановки современных режиссёров-мистиков. Но его сознание в шаге от инобытия всегда натыкается на непреодолимую преграду: "туннель в мир Божественных тайн был для него замурован". У политтехнолога остаётся последняя надежда, что историческую скрепу ему подскажет голова следующего правителя, для которой в "Стоглаве" уже приготовлена колба.
Но сложность политического момента в том, что в России установилось двоевластие. Несколько лет назад, когда действующий президент Виктор Викторович Долголетов не решился внести поправку в Конституцию и пойти на третий срок, Виртуоз разработал гениальную схему, согласно которой президентские полномочия на один срок переходили к премьер-министру Артуру Игнатьевичу Лампадникову. По истечении установленного периода предполагалась обратная рокировка, возвращающая Долголетова в Кремль. Чтобы за время президентства Лампадникова Долголетов не утратил народной любви, не лишился популярности как державный строитель, Виртуоз разделил полномочия, создал два разных образа. Лампадников становился либеральным эффективным менеджером, нацеленным на диалог с Западом, а Долголетов — Духовным Лидером нации, живущим исключительно интересами России, её суверенитетом и самобытностью.
Схема "один в двух" или "два в одном" была безупречна, не допускала форс-мажоров. Механизм преемственности власти, основанный не только на политических интересах, но и на давней дружбе двух президентов, не должен был давать сбоев. Дважды "Победитель", пришедший править на "долгие лета", и неугасимая "лампада" настолько сроднились, что окружение за глаза прозвало их "Ромулом" и "Ремом". Как два брата — основатели великой Империи, вскормленные Капитолийской волчицей, — они одновременно тянулись к сосцам русской истории, чтобы напитаться её живительным млеком.
Но для Виртуоза оставалось загадкой, почему Ромул в своё время не пошёл на третий президентский срок, хотя все предпосылки — социальные, административные, юридические — для этого были. Была поддержка народа, отсутствовали внешнеполитические риски.
И однажды Ромул открывает Виртуозу тайну своего отказа. Умирающий в одном из монастырей старец предсказал тогда ещё правящему Долголетову, что грядёт "России чёрный год": "будут впереди великие потрясения и великие испытания для русских людей. Во время этих испытаний и напастей Верховный Правитель России будет убит". Грядущий роковой год огненными цифрами на стене кельи начертал явившийся старцу император-страстотерпец. Ромул решил обмануть судьбу, обмануть историю, сделать так, чтобы чёрный год выпал на время правления другого президента. Ради собственного спасения пришлось поступиться дружбой — положить под топор голову Рема.
Но Рему стал известен коварный план Ромула. Ощутив вкус верховной власти, напитавшись энергиями Грановитой палаты и Успенского собора, Рем уже не желает возвращаться на вторые роли, безропотно отдавать пост президента. Задачей Рема становится уцелеть в роковой год и одновременно устранить главного конкурента, чтобы беспрепятственно избраться на второй срок.
Элита и Виртуоз начинают колебаться, решая, кому из двух господ продолжать служить. Депутатов, министров, губернаторов Рем ставит перед выбором между интеграцией в европейское пространство, преумножением личного богатства в случае продолжения своего президентства — и новым сталинизмом, железным занавесом, гонкой вооружений в случае возвращения Ромула. Элита выбирает первое.
Перед Ремом остаётся главная задача: развенчать образ Ромула как Духовного Лидера. Народная любовь к бывшему президенту по-прежнему велика, потому его необходимо увести в тень, вытеснив подобное подобным, сконструировав образ нового лидера — яркий, но хрупкий. Нужен Калиф на час, который, выполнив свою миссию, быстро устранится, оставит Лампадникова вне конкуренции.
В тобольской газете Рем вычитывает "утку", что в местном музее работает молодой потомок выжившего цесаревича Алексея — Алексей Фёдорович Горшков. Рано лишившийся родителей, он воспитывался в детском доме, и уже тогда все замечали его внешнее сходство с императором Николаем II.
Осознавая интерес народа к историческим апокрифам, зная о росте монархических настроений в обществе, наблюдая великое почитание царственных страстотерпцев в Церкви, Рем поручает Виртуозу реализовать проект "Лжецаревич", который явит России нового Духовного Лидера. Проект "предполагал создание мифа, написание апокрифа, который вбирал в себя множество людей и страстей, становился частью живой истории. Выхватывался из далёкого прошлого и встраивался в настоящее. Отрезок минувшего вживлялся в сегодняшние дни, ломая весь ход исторического процесса". Лжецаревич, по замыслу Рема, не только затмит Ромула, но и примет на себя удар в роковой год, ведь неслучайно старец предсказал, что погибнет не "президент", а "Правитель".
Алексея Горшкова силой доставляют в Москву. Бросают в водоворот проекта "Лжецаревич": встречи с монархистами и творческой интеллигенцией, выступление в Государственной думе, присутствие на запуске современной ракеты и при спуске новой подводной лодки. Вначале противившийся всему происходящему, Алексей постепенно ощущает в себе некую "трансмутацию", преображение крови, когда родство с императором по духу, родство, которое живёт в каждом русском человеке, перерастает в родство династийное: "Его жизнь раздваивалась, выбирала другое русло, начинала течь в таинственном параллельном мире, который прежде обнаруживался во снах, в необъяснимых видениях, в предчувствии грядущего чуда".
В своих выступлениях Алексей Фёдорович — "человек Божий", "Божий дар" — говорит о том, что России предстоит большая работа, запуск русского развития. В русское небо устремится ракета "Порыв", которая понесёт не ядерный заряд, не стрелу Апокалипсиса, а идею Справедливости, "положенной Творцом в основу мироздания". А для этого нужно примирить красных и белых, монархистов и коммунистов, которые и сегодня продолжают гражданскую войну. Необходимо восстановить прорванный в начале ХХ века световод русского бытия. Исторической сваркой станет осознание того, что Россия во все века, при любой власти оставалась Империей — могучим государством между трёх океанов. Государством, соединённым с небом. Государством, сберегающим на земле Райские смыслы. И если не срастить Романовскую и Красную империи, распадётся пространство, расслоится время, сломается ось, идущая от трона царя земного к Престолу Царя Небесного.
Скрепа двух эпох — Победа 1945-го года. Своей многомиллионной жертвой русский народ искупил цареотступничество. И тогда император "в белом венчике из роз" в метель под Москвой вёл в атаку советских пехотинцев. И тогда Сталин зачерпнул из горькой чаши народа, испитой Николаем II, чтобы в урочный час поднять бокал с красным вином Победы и произнести тост за великий русский народ.
Эти мысли пришли к Алексею как наитие. Кто-то неведомый говорил его устами. Слова были верны, душеспасительны, промыслительны. И теперь важно не дать победить Победу, которую постоянно стремятся одолеть незримые силы: это не пропаганда врага, не попытки предателей переписать историю. Это нечто подобное всадникам Апокалипсиса.
Оторвавшись от СМИ и сопровождающих, Алексей едет в Екатеринбург. Пули, выпущенные в подвале Ипатьевского дома, продолжают вместе с вращением Земли кружиться по своей адской траектории, простреливая бытие, оставляя в нём сквозные раны. Алексей вызывает огонь на себя, закрывает своим телом Россию от пуль, останавливает их смертоносное кружение, чтобы в Отечестве не наступил "чёрный год", чтобы "Правитель" выжил.
На Ганину яму Алексей пытается наложить печать, чтобы известь не разъела Отечество. Как после сошествия во Ад, он прозревает грядущую войну на Кавказе и накладывает печать на адовы врата. И теперь надо укротить, пресечь успевшую вырваться в мир войну.
Алексей спешит на границу Грузии и Южной Осетии, где известь из Ганиной ямы уже разъедает всё живое. В самый ожесточённый момент схватки Алексею является Генералиссимус, говорит, что Победа подобна солнцу, что "солнце, воссиявшее однажды над поколением богоносных людей, уже никогда не погаснет в их внуках и правнуках". На восьмой день Генералиссимус рассекает пуповину войны и мира, чтобы мир не отравился ядом войны, не погрузился во тьму.
Но Ковчегу государства Российского, чтобы не сесть на мель и не разбиться о рифы, нужен постоянный ориентир, надвременная константа бытия. От случайных собеседников Алексей узнаёт, что в одну из тюрем заточён выживший Гагарин, который в последнем полёте узрел в небе Формулу Рая, способную прервать "бесконечное русское страдание". А в одной из психиатрических больниц томится поэт, создавший поэму "Райская Правда". Его лишили рассудка, чтобы поэма не была записана. И теперь только изредка, между процедурами-пытками, она вырывается отдельными четверостишиями из расщеплённого сознания.
На следующий день после встречи с Алексеем носители Райских смыслов гибнут. У него остаются в памяти обрывки, формулы и фрагменты поэмы. Но в Ипатьевском доме, на Ганиной яме, в Цхинвале он проник в те сферы, о которых грезит Виртуоз, изведал Русский Рай. И теперь по отрывкам он способен восстановить формулу и поэму.
В столице же началась ожесточённая схватка. Ромул разгадал план Рема и решился на госпереворот. Но былые соратники оказались неверны Духовному Лидеру, и именно его голова погрузилась в приготовленную склянку "Стоглава".
От возвратившегося в столицу Алексея тоже отрекаются вчерашние почитатели, объявляют его сумасшедшим. Запуск ракеты и спуск подводной лодки оказываются бутафорией, режиссёрской постановкой. Как и предок-мученик, Алексей произносит: "Кругом ложь, предательство и обман". Его помещают в психиатрическую больницу, лишают памяти, рассудка и только никак не могут удалить с глазного дна какие-то странные знаки.
Но те же самые знаки опускаются откуда-то с неба на обрывках бумаги. Их ловит дивный отрок с васильковыми глазами. Над его головой солнечным бликом светится царственный венец. Отрок собирает фрагменты в верном порядке, добавляет недостающие слова и символы — выводит Формулу Рая, воссоздаёт "Райскую Правду".
1 декабря 2017 года председатель Оренбургской региональной писательской организации Союза писателей России Михаил Кильдяшов провел встречу с резидентами центра реабилитации "Линия жизни.
Михаил Александрович рассказал о том, как начал свой творческий путь, как увидел и понял красоту русского языка и слова.
Он читал стихи собственного сочинения, а также стихи русских поэтов и наших земляков - поэтов Оренбургского края. 
Михаил Кильдяшов
Собиратель снов
к президентской компании Ксении Собчак
Время — сон золотой, навеянный человечеству, тонкая грань между реальностью и видением. Сон сберегает день сегодняшний, когда он превращается в день вчерашний. Сон приносит людям неосязаемое будущее, чтобы оно стало неизбежным настоящим. Сон подобен зеркалу, удваивающему пространство. В этом пространстве живы почившие и явлены ещё не родившиеся. Сон — место встречи предков и потомков спящего. Здесь можно исправить ошибку, допущенную наяву, изменить сложившуюся череду событий, исправить ход истории. Сон — отрада человечества, его забытье и отдохновение, его спасение.
Охотник за временем — ловец снов. Их невозможно ухватить: они тают, как перистые облака, утекают, как вода, зачерпнутая решетом, исчезают, как рисунок на песке, потревоженный ветром. Здесь нужны особые ловушки, что способны поймать мысль и вдохновение. Те ловушки, в которых оказались "Сон в летнюю ночь" и "Сон Обломова", сон Татьяны и сны Раскольникова.
Слово — тот сачок, что способен пленить сон-бабочку. Слова сплетаются в прозрачную кисею, складываются во фразы, главы и романы. Охотник взирает на добычу, изрекает чудесные слова: "Жизнь есть сон — и кто живёт, тот грезит", "И снился мне сияющий огнями вечерний пир в родимой стороне", "Жизнь моя, иль ты приснилась мне".
Пойманный сон напускает на охотника дурман. Пространство искажено стеклянным маревом, вдалеке распахивается огромное окно. В нём видно, как за горизонт уходит река русского времени, а по ней плывёт теплоход с именем поэта, начертанным на борту.
"Теплоход "Иосиф Бродский"" — роман, в котором воплотилась целая галерея образов Иеронима Босха. Здесь мир, как на "Страшном суде", распадается на "Блаженных и проклятых". Здесь "Блудный сын" забирает свою часть отцовского имения и проматывает её, оставаясь в рубище и с ветхой сумой за плечами. Здесь одни под властью "Семи смертных грехов" бегут растаскивать "Воз сена", а другие, коронованные "Терновым венцом", несут крест на Голгофу. Образы проецируются друг на друга, из плоскости возникает объём, сквозь который пропущен луч света, проявляющий все потаённые смыслы, разоблачающий все коварные планы, раскрывающий все неблагочестивые намерения.
Действие романа происходит в "порубежное время", когда вся страна пребывает в неведении, пойдёт ли действующий президент на третий срок, решится ли внести поправку в Конституцию ради того, чтобы довершить начатое, чтобы не позволить изменить направление имперского вектора, чтобы Госдеп окончательно разочаровался в своём выборе, понял, что проиграл, когда сделал ставку на бывшего спецслужбиста. И, кажется, есть историческое время, исторические силы, историческая воля вновь стать сверхдержавой, возродить самостоятельную дипломатию, самобытную культуру, несокрушимую оборону. Есть верные опричники и поддержка народа, установлен контроль над оппозицией, сепаратистами и СМИ. Казалось бы, самое время для долгожданного рывка, для запуска русского развития.
Но президент Порфирий Антонович Мухин к концу второго срока ощущает себя "рабом на галерах". Он готов объявить конец земной истории, запечатать световод русского времени чёрным квадратом, начать созидать империю небесную, не достроив империи земной: "Мы переносим свою историю на небо, где жизнью вечной живут наши праведники, полководцы, великие духовидцы и созидатели. Там продолжится небесная история России, а здесь, на земле, будет конец и распад. Нельзя связывать себя с распадом и разложением". Порфирия уже тяготит и страшит властная порфира, которая в одночасье может обернуться мученической багряницей. Подобно Пилату, он умывает руки. Подобно своему предшественнику, говорит: "Я устал". В случае отказа от третьего срока Порфирию уже обещано членство в "клубе бывших президентов", гарантированы сохранение всех зарубежных счетов и полная неприкосновенность. Его же сподвижникам грозит Гаагский трибунал за попрание основ демократии, подавление свободы слова, поддержку ядерных программ других стран.
Преемником Порфирия назначается премьер Куприянов, который первостепенной задачей нового президента видит избавление России от "тысячелетнего бремени имперскости", изживание в русском народе его мессианства. Россия, как льдина между трёх океанов, должна быть расколота на несколько десятков, чтобы все желающие вновь наглотались суверенитета. Тёплые западные течения навсегда рассорят и рассорят эти малые фрагменты, и извечная русская мечта о великих пространствах будет преодолена. Предполагается, что нанотехнологии и нефтедоллары будут способны преодолеть любые границы и таможни. Особый русский путь тоже объявляется заблуждением. Россия потратила слишком много сил на иллюзию спасительных смыслов. Теперь же русскому народу нужно пожить в своё удовольствие, вытеснив культом наслаждения и плотского раскрепощения натужные державные идеи, сбросив многовековое иго традиции.
Перелётная элита мечется в неопределённости: сохранить ли верность ещё не сказавшему последнего слова Порфирию или присягнуть уже обозначившемуся Куприянову. А может быть, вовсе поспешить к иным берегам, прихватив с собой нажитое в поте лица.
С тоской на это всё взирает русский ангел света. Среди малодушия и вероломства, среди предателей и стяжателей должен найтись тот, кто станет краеугольным камнем державного здания. Тот, кто не рабом на галерах, но бурлаком на Волге потянет лямку русской жизни.
Перст указующий будет направлен на главу администрации Порфирия — Василия Фёдоровича Есаула. "Богом данный на царство" потомок неуступчивых казаков, именно он выполнял самые ответственные поручения президента: подавлял мятежников, нейтрализовывал тех, кто раскачивал державную лодку. Как видение в видении, как сон во сне, ещё в афганском плену к нему явился ангел и возложил на него неведомую миссию: "Ты — избранник! Ты — угоден Богу! Ты спасёшь свой народ и поверженную, брошенную в погибель Россию! Живи, терпи, верь! В тебе Господь открывает прозорливое око. Им узришь". Теперь же эта миссия прояснилась: нужно собрать всех врагов России в одном месте, локализовать гнойник и решительно и хладнокровно провести операцию.
Для этого находится подходящее событие. Светская львица, дочь самого демократичного мэра, погибшего при невыясненных интимных обстоятельствах, Луиза Кипчак затеяла свадьбу с угольным магнатом Францем Малюткой. Кипчак подобна Вавилонской блуднице, что "украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом и держит золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства". Она средоточие всех смертных грехов, изображённых Босхом. Она жрица любви, чьё тело — сплошная эрогенная зона, единый детородный орган. Кипчак — Саломея, за чей танец семи покрывал Малютка приносит ей на блюде всё новые и новые головы шахтёров.
Подобное притягивается подобным. Кипчак — лучший магнит, к которому льнёт скверна. Кипчак — чёрная дыра, в чью гравитацию попадают политические карлики и гиганты. Жених и невеста отправляются в свадебное путешествие по Волге из Москвы в Петербург — по маршруту, зеркально отражающему политический путь президента Порфирия. Так, по замыслу врагов, новейшая история страны должна обратиться вспять, перенаправить свой вектор.
Есаул предлагает молодожёнам для путешествия надёжный теплоход "Иосиф Бродский", способный вместить многочисленных гостей и удовлетворить их самые изысканных желания. Весь "Сад земных наслаждений" — политиков, творческую интеллигенцию, журналистов, модельеров, гадалок — Есаул пересаживает с "Воза сена" на "Корабль дураков", надеясь, что в пути по реке русского времени теплоход столкнётся с айсбергом имперскости, что всех пассажиров, подобно бунинскому "Господину из Сан-Франциско", в конечной точке сгрузят в аккуратных футлярах.
И корабль плывёт… Беспорядочные совокупления, мужеложство и скотоложство, показы мод с монструозными существами, спиритические сеансы, гадание по книге Иосифа Бродского — предсказание всем таинственной, но явно несчастливой судьбы. Пассажиры — ожившие образы Босха — населили теплоход, как Содом и Гоморру: "Теплоход был прибежищем разврата, вместилищем пороков и скверны, лоханью нечистот, корытом отбросов". И вот-вот "прольёт Господь дождём серу и огонь от Господа с неба".
Волга отторгает теплоход, как инородное тело. Оно вытесняется из Волги земной, Волги подземной, реки русского сна — и Волги незримой, реки русского неба. Против корабля дураков восстаёт русская природа, русская история, русская вера. Но он продолжает двигаться, разрезает водную гладь, как скальпель рассекает живую плоть.
Если Волга — это горизонталь русского бытия, ось истории, то вертикалью бытия, осью человеческой жизни в романе становится угольная шахта. В ней, по нерадению Малютки, происходит авария. Среди погибших под завалами не находят лишь одного шахтёра, который невообразимыми усилиями, став исполином, человеко-машиной, чьи руки уподобились отбойным молоткам, пробивает путь к свету, словно проталкивает тромб смерти в артерии жизни.
Горизонтальная и вертикальная ось стремятся пересечься. В точке пересечения человека и истории откроется истина. Человек узрит Спасителя, одолеет зло, сбережёт Родину.
Есаул прозревает потаённый план пассажиров теплохода, настоящую цель их отплытия. Теплоход стремится в точку истины, чтобы изогнуть обе оси, изменить их направление, не дать состояться заветной встрече человека с Богом.
Демиургом на борту теплохода, главой тайного ордена оказывается Славозайцев. Модельер, который по адским выкройкам воплощает жутких существ, подобных тем, что когда-то изобразил Босх. Славозайцев из "Теплохода" становится продолжением Потрошкова из "Политолога" — идеологом зла, его генератором и проводником. Он носитель того же смертоносного знания, сотрудник тех же лабораторий, где человека лишают библейского, Богом дарованного облика.
Славозайцев уверяет пассажиров теплохода, что скоро сможет вывести особый тип сверхчеловека — Homo elitus, которому будет вживлён ген счастья. Такому сверхчеловеку будет суждено постигать только наслаждение. Homo elitus сможет перемещаться не только в историческом времени, выбирая для себя наиболее подходящие эпохи, но и в эволюционном времени, превращаясь в любой живой организм, совокупляясь с любой тварью. Homo elitus сумеет отмотать время даже к моменту творения и между человеческой и Божественной природой выбрать Божественную, тем самым взяв на себя функции Бога, вытеснив Бога из мироздания.
Для осуществления этой биореволюции осталось разгадать тайну генома человека, которую ведают члены масонского ордена, погребённые в окрестностях монастыря, через который проходит маршрут теплохода.
В этом же монастыре подвизается духовник Есаула — схимник, когда-то, по Божьему велению, оставивший в миру генноинженерные опыты и затворившийся в келье ради молитвы за Отечество.
Есаул осознаёт, что политический враг оказался врагом метафизическим, создателем такого антимира, в котором "человечество существовало без Человека, Бог был равносилен смерти, а исчезновение бытия было целью самого бытия". Биореволюционеров не победить привычными средствами. Против них бессилен весь ядерный арсенал России. Есаул спешит к старцу, чтобы тот помог с выбором оружия. Но старец наставляет, что нельзя убивать, что Россия спасётся лишь любовью, что ген уныния, ген всех смертных грехов будет вытеснен из русской души только "геном любви": "Бесконечная, исполненная любви и благоговения молитва способна преобразить зло в добро, смерть в жизнь, убиение в воскресение. Только любовь превращает неживую кристаллическую песчинку в трепещущую живую молекулу. Собирает эти молекулы вместе. Любовью в мировой пустоте держатся миры и светила, затягиваются чёрные дыры, вспыхивают и расцветают галактики". Именно молитва старца не даёт восстать из могил носителям адского знания, способного разрушить естество человека.
План Славозайцева рушится. Есаул, ослушавшись завета духовника, начинает на теплоходе методически устранять противников, укладывая их в футляры, накрытые звёздно-полосатым флагом. Место дрогнувшего Порфирия занимает двойник, которого выдвигают на третий срок.
Есаул понимает, что выполнил свою миссию — распрямил горизонтальную ось истории, сделал всё, чтоб не распалась связь времён. Но при этом сам стал полем битвы добра и зла. Зло его тоже коснулось, и потому, чтобы победила любовь, нужно быть готовым пойти на самозаклание.
Во время венчания Вавилонской блудницы Есаул последним взором видит, как происходит ужасный взрыв, сотрясаются стены храма, земная твердь разверзается и из этого тектонического разлома вырастает, как после сошествия во Ад, прокопавший путь к свету шахтёр. Тромб русской жизни пробит, путь по вертикальной оси расчищен. Человек снова движется к Спасителю.
А Есаул, перемотав назад плёнку своей жизни, вновь побывав в афганском плену и ясном, как летнее утро, детстве, оказался в неведомой очереди, где все, светлоликие и в белых одеждах, ждут ангела.
Ангел задержался на земле, чтобы навеять поэту золотой сон. И поэт — "собиратель и угадыватель снов" — уловил грёзу в слово, слово — в строку, строку — в стихотворение. Собрал в нём воедино распавшийся мир, узрел "перемену империи", "прижался к отчизне щекой", постиг тайну бытия.
И если когда-нибудь на Страшном суде весы замрут в равновесии, на чашу добрых дел ляжет стихотворение и запечатлённый в нём дивный сон. Чаша добра перевесит — поэту откроется дорога в Рай.
22 ноября 2017 года в читальном зале Центральной библиотеки им. Л. Н. Толстого состоялись краеведческие чтения по книге потаенных записок и дневников политзаключенного Григория Моисеевича Шварца. Называется книга — «Бузулук – Ленинград – Гулаг».
Завершил и подготовил к печати книгу давний друг семьи — Иван Глебович Коннов. На чтениях присутствовали: дочь Г. М. Шварца — Л. Г. Ермакова и редактор – составитель дневников —И. Г. Коннов, член Союза писателей России.
Ссылка на публикацию на сайте Центральной библиотечной системы города Бузулука.
В общероссийской "Литературной газете" (№ 48 от 06.12.2017г.) опубликован отзыв Марии Бушуевой о новой повести оренбургского прозаика, члена Союза писателей России Владимира Пшеничникова "Костя едет на попутных".
* * *
«Причал» № 4, 2017
Владимир Пшеничников
«Костя едет на попутных».
Повесть
И снова – о возвращении.
Повесть «Костя едет на попутных» легко прочитать как традиционную. Однако она, как «секретик» из романа Салавата Вахитова, обнаруживает двойной, даже тройной слой.
Первый слой – почвеннический: хороший деревенский парень Костя Косолапов, отслуживший в армии и гордящийся своим военным билетом, оставив в деревне мать, по которой скучает, едет на поиски работы. И текст на первый взгляд вполне соответствует почвенническому направлению: «Костя вышел поджидать дядьку во дворе. Повиснув на штакетинах внутреннего забора, смотрел на соседскую голубятню и мимо неё – в горячее белёсое небо. Слушал шум города, покамест не различая в нём ни направлений, ни расстояний, ни причин. Дома в назначенные дни он со своего двора узнавал звук свернувшего с трассы автофургона и почти вровень с ним поспевал на разгрузку, отличал соседский и чужой мотоциклы, мальчишкой каждую корову в материнской группе узнавал по голосу, и пастух Кириллов ставил его в пример нерадивым дояркам…».
Городской (и окологородской) фон для такой прозы тоже обычный, негативный, используется и сленг для отрицательной характеристики времени: «совхоз – разорили, разворовали», «десяток нынешних мажоров тусуется с дрочерами по кафешкам, и главная характеристика их люфтганзы – цена, оплаченная родаками-барыгами и городскими шишками». Но остальное не вписывается, так сказать, в привычную формулу. Например, диалоги. Их много: с водителем попутки, с рабочими, с официантками, с мужем тётки – все разговоры вроде бы очень достоверные, подробные, образуют отдельный слой повести, повисающий над сюжетом, точно сеть, в которую чужая жизнь должна затянуть Костю Косолапова. Здесь автор невольно скользит по той грани, за которой начинается... абсурдизм. И вообще оттенок какой-то случайной абсурдной повседневности в повести очень отчётлив.
Количество диалогов всё нарастает – именно они движут скрытую пружину действия, хотя внешне сюжет развивается по прямой: Костя едет на попутных и доезжает до весьма недальнего места, где решает начать искать работу, временно остановившись у своей тётки и её мужа. Тетушка больна, показывается пару раз и произносит пару слов (но видна зримо), её муж, вечером немного выпив с племянником супруги, утром рассказывает ему свой сон, перекликающийся со сном погибшего при аварии на производстве Костиного отца, – автор не акцентирует внимания на этой детали, не обращает никакого внимания на сон пожилого родственника и Костя. Затем тот ведёт его, устраивает к себе на работу, и фактически тут же сам гибнет из-за аварии крана. На следующее утро Костя получает расчёт – и вместе с девушкой Зоей (косвенно виновной в гибели родственника Кости) отправляется домой в свою родную деревню. Хронотоп повести, расширившись, мгновенно сужается и закольцовывается мистической деталью (сном.) Простой парень Костя Косолапов (такой вот «русский медведь») неожиданно оказывается фигурой рока – передатчиком гибельного импульса от своего отца к другому человеку. Возникает вопрос: почему? Это третий слой романа.
Автор, Владимир Пшеничников, по сути своего литературного дарования – новатор (нейтральное определение выбираю вместо конкретных обозначений, в данном случае не полностью подходящих), но по идейной платформе – писатель почвеннических ориентиров. Возможно, именно потому повесть интересная, но как бы смутная, точно подлинный, а не рациональный её замысел, блуждающий в авторском подсознании, пока ещё не принял определённых очертаний...
Мария Бушуева (Китаева) - прозаик, автор нескольких книг прозы, в том числе романа: "Отчий сад" (М.,2012), а также публикаций в периодике "День и Ночь" (повесть "Юлия и Щетинкин"),"Лиtеrraтура"( рассказы, критика), Московский вестник"( повесть " Григорьев), " "Юность"(" Просто рассказы")," Алеф" ( литературная критика), "Москва"( повесть "Рудник", литературная критика), " Урал","Дружба народов", НГ-Экслибрис, "Камертон" "Дети Ра"(литературная критика),"Гостиная"(Филадельфия) ( проза, статьи ) и пр. Несколько рассказов были включены в сборник избранной прозы( 2007) Как Мария Китаева издала в региональном издательстве роман" Дама и ПДД"(2006), публиковалась в сетевых журналах. Автор известной в кругу специалистов литературоведческой монографии " Женитьба" Гоголя и абсурд"(ГИТИС).