Повесть известного оренбургского писателя, члена Союза писателей России Владимира Анатольевича Пшеничникова "Костя едет на попутных" опубликована в журнале "Причал".
В.А. Пшеничников родился в1955 году в селе Ключёвка Новосергиевского района Оренбургской области, с 1979 года живёт и работает в селе Курманаевка на западе Оренбуржья. По образованию инженер-механик. В альманахах и сборниках, журналах «Урал», «Волга», «Нева», «Москва», «Новый мир» и других печатается с 1978 года, автор нескольких книг прозы, член Союза писателей России. В 2017 году вместе с А. Серовым (г. Ярославль) и В. Клевцовым (г. Псков) стал лауреатом Горьковской литературной премии.
В.А. Пшеничников
Костя едет на попутных
повесть
Он стоял на обочине, вцепившись в лямки вислого, казавшегося на его спине маломерным, рюкзака, а его головастую тень терзали — давили и разрезали — пролетавшие автомашины.
— На газелю опоздал? — спросили его пару раз перебегавшие с той стороны дороги, из старой слободки.
— Ну, — отвечал он и перехватывал лямки.
— Прально, вали на халяву! — поддержал дядя в галошах. — Не генералы, чтоб-с по билетам ездить.
— Ну.
Наконец притормозил перед ним пыльный фургон, додавивший жидкую укоротившуюся тень, и дверца его распахнулась.
— К-караулишь ты или т-ты голосуешь? Влезай!
Через час он стоял на привокзальной площади. За всю дорогу им были сказаны три ну, два нет и да на переезде. Если б он точно знал, что денег с него не спросят, может, и разговорился бы, а так...
Звали его Костя, Константин Михайлович Косолапов, паспорт у него был образца девяносто седьмого года, просроченный, но чтобы двигаться дальше, не было и денег. В райгородке он собрался подработать, сменить аусвайс, а потом ехать до Саратова. Зять наконец забурел, и сестра позвала его письмом: «Будешь Васе помощник и сам пробьёсся». Мать была согласна давно: «Нечего меня сторожить».
Дома настоящую работу он не нашёл даже после армии. Изредка выпадала шабашка у знакомых пенсионеров, да разгружал эти фургоны, в две недели раз освежавшие товар в ларьке и центральном магазине.
— Домой, Кость? Поехали! — вдруг прозвучал голос односельчанина Егорова, осадившего зелёного москвича прямо перед носом.
— Тока что оттуда, — проговорил он и наконец огляделся.
— Значит, это ты на трассе маячил, — обрадовался чему-то Егоров. — А я с конца выезжал, Самсоновых к поезду подвозил. И за сколь доехал?
— За час. В смысле бесплатно, на будке.
— Подвезло! И я на заправку с походом срубил. Ты куда теперь?
— Сюда. Где тут жить-то?
— Жи-ить? — Егоров заглушил мотор и выбрался из машины. — Давай вкратце: ты сюда зачем?
Он сказал, зачем.
— А на хрена тебе паспорт? Жениться, что ли, надумал? Серьёзно, военник есть? Вот и катись куда хошь! Выдумал ещё... Две тыщи у него лишние, завалялись!
— Нет, точно?
Он верил и не верил.
— Куда ж точней! Звягин со справкой об освобождении две области объехал и сейчас живёт. Тебя-то кто надоумил?
Он не сказал, кто, у него в голове теперь всё перепуталось.
— Только на Саратов ты нынче не уедешь, завтра чётный будет, к ночи. На товарняке я не советую рыпаться — отстрелят или покалечат. Помнишь Серёгу Зайцева?
Он вспомнил, что у него всех денег в кармане двести рублей.
— А до Саратова сколько билет стоит?
— Пятьюстами не обойдёшься, — заверил Егоров. — А может дома переночуешь? Я даром домчу, тут ждать больше некого.
Домой хотелось, конечно, а толку? В долг не даст никто, матери самой крутиться надо... да и простились уже.
— Я хотел на базе какой-нибудь подработать.
— Так-то правильно — куда ещё нашему брату, — измерив его взглядом, рассудил Егоров. — Ну, давай прокатимся, хоть и не попутно. Матери потом расскажу, куда пристроил.
Михаил Кильдяшов
Он убит да не убит
роман "Красно-коричневый" — это хроника имперского реванша, "русского пожара" в осенние дни 1993 года
Силы распада и силы созидания борются во Вселенной: хаос и гармония, тьма и свет, уродство и красота, отчаяние и воля, историческая память и историческое беспамятство — всё это ложится на чаши весов мироздания. Когда чаша распада перевешивает и мир готов сорваться в бездну, свои плечи, как античный атлант, подставляет герой, воин, мученик. Нечеловеческими усилиями он пытается выровнять весы, кладёт на чашу созидания крупицу своего опыта, знания, счастья. И весы склоняются в сторону жизни, потому что в сокровенной крупице пульсирует время — самое весомое и драгоценное, что может обрести человек, самое важное, что способен добыть охотник за временем.
Белосельцев выходит на последнюю охоту. Время как никогда близко: после 1991 года оно уже не мчится, оно еле движется, оставляя за собой огненный, красно-коричневый след. Ещё несколько шагов — и желанная добыча, за которой отставной разведчик много лет гонялся по всему свету, окажется в руках. Вот-вот будет разгадана тайна бытия. Уже слышно тяжёлое дыхание подранка, его немощный стон. Охотник убирает за спину ружьё, достает тяжёлый нож для точного удара. И видит дивное существо, не явленное прежде ни одному взору.
В этом существе пульсирует жизнь, вырывается красно-коричневой струёй из раны. Но очи его не ведают страха, они пленительны, они завораживают. Если пристально всмотреться в зрачки, то, как на маленьких экранах, разрозненными кадрами можно увидеть танк, стреляющий с моста посреди многолюдного города, здание, подобное подожжённому улью, из сот которого сочится густой чёрный дым. Русский на русского замахивается дубиной, русский в русского выпускает пулю. Дальше ничего не видно — всё затянуто красно-коричневой пеленой.
Роман Александра Проханова "Красно-коричневый" — это хроника имперского реванша, "русского пожара" в осенние дни 1993 года. Подробная летопись расстрела парламента и подавления баррикадного протеста. После убийства Советского Союза, когда гнёзда улетевших красных богов заняли духи пустоты и тьмы, "духи вселенских могил, в которых погребены трупы исчезнувших цивилизаций", — в осаждённой стране постепенно копится праведный гнев и крепнет патриотическая оппозиция. На кремлёвских оккупантов восстают и коммунисты, и монархисты. Знамёнами оппозиции становятся и имперский триколор, и советское кумачовое знамя.
Внутри оппозиции есть свои трибуны и вожди, советники и вельможи, красные и белые генералы. И у каждого из них своё видение реванша, свой план восстановления великой державы. Кто-то стремится прежде всего сохранить компартию и манифестами консолидировать народ. Кто-то грезит о возрождении монархии. Кто-то на митингах призывает патриотов к решительным действиям. Кто-то, собрав вокруг себя молодых, сильных телом и духом, готовит боевые отряды. Кто-то убеждён, что одолеть противника можно, только нейтрализовав его "оргоружие", которое "воздействует на психические коды личности, искривляет логику поведения, управляет поступками и приводит к алогичным действиям". Кто-то считает, что необходимо планомерно, без потрясений внедрять в стан врага своих людей, сажать их на ключевые посты, тем самым выстраивая "новый курс".
Но среди этих патриотических течений нет консолидирующей силы. У лидеров оппозиции "отсутствует слух. Они живут среди уличных гулов, мегафонных стенаний, колокольных звонов, голошений толпы, но не слышат тихих шёпотов, в которых таится опасность. Неспособны к молчаливым раздумьям. Не умеют оценить угрозу, определить её размеры и точным ударом её обезвредить. В них обречённость изолированных, не связанных друг с другом вождей, находящихся под наблюдением врага, который знает их слабости, пользуется их честолюбием, мешает согласованным действиям". У оппозиции нет абсолютного лидера, который сплотил бы волю, силу, слово, дипломатию каждого. Патриотическая оппозиция подобна рассечённому витязю, на которого некому пролить живую воду. Вожди оппозиции, как слепые на картине Брейгеля, без общего зрячего поводыря сваливаются в овраг. Даже в час икс, обороняя Дом Советов, они подобны строителям Вавилонской башни, говорящим на разных языках и не внемлющим друг другу.
За месяц до трагических событий Белосельцев начинает "искать себе подобных, не сломленных, не бросивших оружие в болото, не сорвавших погоны, не зарывших ордена". Он поочередно встречается со всеми вождями оппозиции, каждому предлагает свой опыт разведчика, говорит, что ради одоления смуты готов на всё: от создания службы безопасности до диверсии в стане врага. Но всякий раз его умения оказываются невостребованными.
На Белосельцева неожиданно выходит сослуживец по Афганистану, фронтовой друг Каретный и зовёт в свои ряды. Деятельность Каретного туманна, законспирирована. Каретный многолик: временами он типичное воплощение нового режима, временами — его ярый противник, мечтающий о свержении президента, временами — неведомая третья сила, умело управляющая политическим процессом. Каретный вхож и в Кремль, и в парламент, ему ведомы все намерения оппозиционеров; все события творимой здесь и сейчас истории он опережает на несколько шагов.
Каретный уверяет Белосельцева, что его "тайный орден" проводит "операцию по исправлению русской истории". Есть программа в несколько этапов, согласно которой уже устранён Андропов, запущена Перестройка, провален Путч, посажен в Кремль Ельцин. Теперь же предстоит следующий этап под названием "Крематорий".
На засекреченной тренировочной базе Каретный показывает Белосельцеву имитацию штурма Дома Советов. Кажется, что происходит сдвиг временных пластов: тело осталось в настоящем, а разум, заглянув в будущее, принёс ужасную весть о грядущей крови и смерти. Весть о том, что обугленный Дом Советов станет для всей страны тем самым Крематорием.
Каретный, являя своё могущество, искусителем возносит Белосельцева над миром, кладёт ему на ладонь великую страну и обещает власть над ней. Каретный делает Белосельцева двойным агентом, связующим звеном между ненавистной новой властью и разрозненными патриотами, "световодом, по которому в обе стороны пойдут потоки энергии". При этом любая информация, добытая у противника и доставленная своим, будет работать в интересах противника: дезинформировать, сеять панику и раздор, толкать на необдуманные действия.
Операция, которую должен осуществить Белосельцев, именуется "Инверсия" — обратный порядок жизни, подрыв былых смыслов, насильственный разворот времени, ломка хребта истории. Этой инверсией в экономике и политике уже занимаются президент и основные министры. На инверсию уже работает Останкинская башня, мучительным электродом вживлённая в сознание народа, подрывающая истину, разрушающая светлые образы, порочащая героев.
Белосельцев же надеется через своё внедрение в стан врага изучить его оргоружие, осуществить среди своих "конверсию" — сращение, созидание в противовес распаду и ломке, объединение патриотических сил. Только через конверсию возможно сшивание исторического полотна, продолжение великого русского времени.
Но для этого нужно осознать место 1993 года в истории. Враг всеми силами пытается вырезать его из времени, отсечь от прошлого и будущего, сделать безжизненным, увядшим отростком русской истории. Время, по замыслу врага, должно пройти мимо 1993 года. Белосельцев старается подключить осень русского сопротивления к метаистории, которая, сопрягая время и скорость, живёт в постоянном ускорении и преумножении энергий.
С осени 1993 года начинается новая, воскресшая Россия — Россия Золотая: "Три проекта, три грандиозных замысла осуществляются один за другим полтысячи лет на континенте "Россия". "Белый проект", создание великой империи, великого Белого Царства, Белого Храма. Он осуществился и рухнул в начале века, породив бессчётное множество отвратительных уродцев и карликов… Но тут же из праха поднялся "Красный проект", создано Красное Царство, Красный Храм. Карликов и уродцев вновь прогнали в подклеть, в преисподнюю, туда, где им надлежит обитать. Весь нынешний век, меняя мир, спасая его от мрака и мерзости, осуществлялся "Красный проект". Он рухнул на наших глазах, и вновь из подклети появились уродцы и карлики… Расползлись, расплодились во всех уголках России. Но ещё невидимый, необнаруженный, обозначился третий "Золотой проект". Из 1993 года Золотая Россия ещё не видна ни журналистам, ни министрам, ни экономистам, ни военным. Эту Россию вместе с Белосельцевым прозрели защитники Дома Советов, баррикадники, бойцы Добровольческого полка, казаки и офицеры запаса, ветераны Афганистана и Приднестровья, недрогнувшие депутаты.
Все они, подобно катакомбникам, во тьме и холоде приняли бой, смерть, боль. Кто-то перед штурмом был крещён водой, кто-то во время штурма — крещён огнем: "Мы пройдём через очищение, как сквозь небесный огонь, который спалит все накипи, все грехи! Мы выйдем из этого огня обновлённые в Духе, как из купели! Примем здесь святое крещение!". Кто-то с епитрахилью и иконой вышел примирить враждующих, не убоялся снайперской пули и, падая, не выпустил икону из рук — икону Золотой России.
На этой иконе кровоточит потемневший лик Богородицы. Соединяются красный и коричневый цвета. Цвета не "коммуно-фашистов", а мучеников и "нищих духом" — "неутолённых, непресыщенных, недремлющих, алчущих Правды", стяжавших этот дух в битве за Отечество.
На иконе Золотой России — благословенное воинство Небесного Царя, "Церковь воинствующая" одолевает Князя Тьмы. Лукавый Вавилон попирается Небесным Иерусалимом. Небесное воинство благословляет на праведный бой ратников земных: "Покуда воин Христов на земле бьётся насмерть, до тех пор змею и Князю Тьмы на небе победы достичь невозможно". Потому солдат империи, охотник за временем, как преподобномученик Андрей Критский в покаянном каноне восклицает: "Душе моя, душе моя, восстани! Что спиши? Конец приближается!". Душа ратника за Отечество пробуждается, когда смыкаются "концы и начала", когда исполняются "времена и сроки".
На иконе Золотой России нарождается русская цивилизация будущего, что через материю постигла дух, что каждый свой космический корабль будет строить как ковчег спасения для всего человечества: "В этом корабле наше национальное прошлое, весь нынешний потенциал и ещё неосуществлённое будущее. Если произойдёт глобальная катастрофа и исчезнет вся земная цивилизация, но уцелеет один этот корабль, то из него может возродиться вся земная жизнь, от древности до сегодняшних дней". Эту русскую цивилизацию в 1993 году спасают, как Младенца от Ирода, сберегают, вызывая адский огонь на себя. Но "палачи всегда опаздывают": им не дано увидеть ни Рождества, ни Воскресения. Младенец, вынесенный из огня, останется жив.
На иконе Золотой России на белом и красном коне неспешно движутся благоверные князья Борис и Глеб — первые русские святые, страстотерпцы. Они принимают в свою небесную обитель мучеников Дома Советов, зовут туда, где сливается белый и красный цвет — сияет золотом.
Белосельцев всем смертям назло выбирается из осаждённого Дома Советов. Согласно "инверсии", ему необходимо добыть чемоданчик с компроматом на президента. Белосельцев понимает, что эти сведения могут определить дальнейший ход истории и они не должны попасть к Каретному. Их нужно сберечь до момента восстановления патриотических сил, чтобы потом метнуть компромат, как гранату, в стан врага.
Но Белосельцева всё же настигает Каретный. Когда заветный чемоданчик вскрывается, в нём обнаруживают лишь ком грязного белья. Какая-то неведомая сила, кто-то более изощрённый и гениальный перехитрил противоборствующие стороны.
Под пытками у Белосельцева стараются выведать след компромата, но этот след растворился в чёрном дыму расстрелянного парламента. Белосельцев не молит о пощаде, принимает муку, и пуля, от которой уберёгся во время штурма, настигает его теперь выстрелом в упор.
Как воин из старинной народной песни, Белосельцев "убит да не убит". Он вынес из-под снарядов, из холода и тьмы самое сокровенное, самое ценное и спасительное, что не сравнится ни с какими компроматами. Как икону из пожарища, как знамя с поля боя, он вынес Россию, её сияющий лик.
Душа оставляет бренное тело, парит над миром: "Мирозданье цветёт, источает зори и радуги. Сотворяются миры и пространства, дышат, живут. В них царствует разум. Всё движется, ликует, струится. Славит кого то, кто создал эту многоцветную живую Вселенную, и каждая звезда и светило, каждая населённая жизнью планета славит Творца". Душа незрима и тиха, но настанет час, и, как Архангел Гавриил, она протрубит, что Россия не убита, что её золотая икона уже написана.
Охотник убрал нож, склонился над временем-подранком, положил на пульсирующую рану целебный зелёный листок. Ещё раз пристально всмотрелся в глаза времени. В них развеялась красно-коричневая мгла. Воссияло солнце, встретилось с дивным цветком, пролило на него луч света, в котором открылась тайна, явился долгожданный смысл. Цветок распустился новой жизнью. Распад преодолён.
Михаил Кильдяшов
Ганина яма - духовный окоп
Пропасти русского бытия разверзаются не в пространстве, а во времени. "Позвонки столетий" распадаются, и в зияющую рану устремляются жизни, силы, смыслы. Всякий раз оказываясь на краю пропасти, русская цивилизация должна была исчезнуть, оставив после себя в лучшем случае этнографический музей. Ни одна другая цивилизация в мире не смогла бы выдержать таких ударов, которые за свою историю приняла на себя Россия.
Ганина Яма. Враг замыслил её для нас как непреодолимую пропасть ХХ века. Как могилу Романовской империи, где вместе с поруганными останками царской семьи должны были похоронить разъеденное адской известью русское слово, русское небо, русское солнце. Могила — без креста и надгробья, сокрытая среди леса, заросшая высокой травой — должна была стать тупиком русской истории.
Царь не принял сладкой чаши для себя, испил горькую чашу народа, повёл за собой на казнь семью. Были на том пути и свой Гефсиманский сад, и свои Пилаты, умывшие руки, и распятие, и муки крестные, и Воскресение.
Только русской душе ведомо, как смертью попирается смерть. И Ганина Яма из пропасти превратилась в духовный окоп. Ганина Яма уподобилась Дивеевской Канавке, которую преподобный Серафим Саровский велел выкопать, чтобы через неё враг не смог пройти по нашей земле. Над Ганиной Ямой, как и над Канавкой, распростёрла свой Покров Богородица — и потому враг в страхе бежит от России.
Богородица взрастила на Ганиной Яме небесные лилии, подобные той, с которой явился к ней Архангел Гавриил, неся благую весть. И теперь звучит над Ганиной Ямой своя благая весть: у Бога все живы, Он даровал России новых заступников и молитвенников. И расцветают на земле прекрасные кроткие лилии, словно смиренные светлые княжны. И благоухает неувядаемый цвет, словно ладан.
И только малая пядь земли не зарастает в Ганиной Яме травой и цветами. Зияет, как незатянувшаяся рана, как незаживающий ожог. Это непрекращающаяся распря белых и красных. Битва Ивана с Иваном. У обоих — нательные кресты, оба названы по святцам, оба молились в одном храме. И сабли уже затупились, и бойцы уже поседели, и дома много лет поле не пахано. А схватка всё продолжается.
И доносятся с Ганиной Ямы слова: "Нет ни красных, ни белых — есть русские люди".
Долго взираешь на Ганину Яму. Молишься. Исчезает пространство. Исчезает время. Открывается иное бытие: адовы врата сокрушены, крестом легли над бездной. Царь-мученик протягивает руку — ведёт человека через пропасть. Россия никогда не умрёт.
Как сообщает официальный сайт Областной научной универсальной библиотеки имени Н.К. Крупской, в литературном музее областной библиотеки им. Н.К. Крупской открылась экспозиция «От революции 1917 до репрессий 1937», посвящённая писателям, репрессированным в 30-е годы ХХ века.
Писатели с «оренбургскими» страницами, попавшие под каток репрессий 1930-х годов, практически все приветствовали революцию 1917 года, «штыком и пером» защищая её интересы. Одни сражались с белоказаками Дутова и устанавливали советскую власть в крае.
Это Артём Весёлый, Леонид Грабарь (Шполянский), Василий Наседкин. Другие работали в Оренбуржье, создавали произведения, прославляющие революцию - Виктор Багров, Павел Дорохов. Малой родиной был Оренбургский край для Валериана Правдухина, Дмитрия Морского (Малышева), Михаила Герасимова, Александра Завалишина, Анания Кузнецова. Шесть лет учился в оренбургском медресе «Хусаиния» Галимджан Ибрагимов; в оренбургском педагогическом техникуме учился Лев Правдин; редактировал газету «Вакыт» Фатых Карими; три года жил и творил в Бузулуке Георгий Венус.
Репрессии против писателей 30-50-х годов ХХ века несколько отличались от репрессий против людей других профессий, поскольку вместе с писателями репрессировались и их произведения. Книги уничтожали, изымали из библиотек, книжных магазинов, «рассыпали» наборы в издательствах, изолировали от читателей в спецхранах, «калечили», вырезая фотографии и целые статьи, вымарывая фамилии, запрещали цитировать и т. д.
За хранение в библиотеках книг «врагов народа», за несвоевременное их изъятие из фонда следовали «оргвыводы», в то время весьма жестокие. Полагалось, что после того как писатель и его книги уничтожены - уничтожена и память о них. Но проходило время, и книги возвращались к людям, возвращая, и, казалось бы, навсегда забытые имена своих создателей - авторов.
Сегодня спасённые библиотекарями книги «врагов народа» являются главными экспонатами нашей экспозиции.
Среди них:
Правдухин, В. П. Литература о революции и революционная критика (1928);
Наседкин, В. Гнедые стихи; Журавли (1927);
Грабарь, Л. Пинг-понг (1931);
Завалишин, А. И. Свежая борозда (1934);
Герасимов, М. Стихи (1936);
Венус, Г. Война и люди (1931);
Зазубрин, В. Два мира (1935);
Весёлый, А. Россия кровью умытая (1935) и др.
Кроме того, на выставке представлены копии писем Анания Павловича Кузнецова, хранящиеся в архиве РАН и копии дел Дмитрия Морского из архива НКВД.
Экспозиция работает до 1 декабря 2017 года.
Вход свободный.
4 сентября 2017 года в конференц-зале Оренбургской областной универсальной научной библиотеки имени Н.К. Крупской состоялась торжественная презентация книги документальных материалов «ВЕЛИКОЕ ДЕЛО ПОБЕДЫ».
В антологию вошли интервью, очерки, письма, дневники ветеранов Великой Отечественной войны, тружеников тыла и детей войны. Данные материалы в течение трех лет были собраны школьниками и студентами Оренбуржья.
Книга составлена руководителем Оренбургского областного литературного объединения имени В.И. Даля, поэтом, членом Союза писателей России Геннадием Федоровичем Хомутовым.
На презентации присутствовали общественные деятели, представители Оренбургской писательской организации, ветераны Великой Отечественной войны. А также Наталья Михайловна Лифшиц, двоюродная сестра знаменитого нашего земляка, выдающегося политического деятеля нашего края Виктора Петровича Поляничко.
Составитель и авторы книги выразили благодарность за безмерную помощь в издании книги Лидии Яковлевне Поляничко, жены Виктора Петровича Поляничко, выделившей личные средства на издание этого сборника.
Также в издании книги помог депутат Законодательного Собрания Оренбургской области Александр Анатольевич Куниловский.
В ходе мероприятия выступили вице-губернатор - заместитель председателя Правительства - руководитель аппарата Губернатора и Правительства Оренбургской области Дмитрий Владимирович Кулагин, председатель Оренбургской региональной писательской организации Союза писателей России Михаил Александрович Кильдяшов, председатель Совета старейшин при Губернаторе Оренбургской области Валентин Федорович Голубничий; протоиерей, ректор Православной гимназии г. Оренбурга Георгий Горлов, член Союза журналистов России Татьяна Леонидовна Большакова.
Они отметили, что сборник «Великое дело Победы», авторами которого стали юные литературы Оренбуржья, - это не просто дань благодарности нашим ветеранам, но и документ исторической значимости. Победа нашего народа - это подвиг мужества, героизма и силы, то есть подвиг духовный, подвиг веры.
Выступления авторов сборника поддержали их учителя и наставники: Татьяна Петровна Гаак, Татьяна Васильевна Горбунова, Татьяна Николаевна Колбасина. Они выразили надежду, что данный сборник окажется не последним в ряду книг Золотой полки подрастающего поколения Оренбуржья.
Общую атмосферу праздника создали концертные номера в исполнении Елены и Андрея Кочетковых и фрагмент видеофильма с воспоминаниями героев книги «Великое дело Победы».
Санникова И.Н.,
руководитель Литературной гостиной отдела «Истоки»
ООДТДМ им. В.П. Поляничко
