Сегодняшний выпуск «Степных родников» не совсем обычный. Все три автора – члены одной семьи. Так бывает – все любят не только читать, но и писать. И получается.
Вот как о своей семье пишет самая младшая – Татьяна Филиппова:
«Нас трое: бабушка, мама и я. Бабушка, Белозёрова Татьяна, член двух творческих союзов – писателей и журналистов, смеётся: «Однополые браки запрещены, а однополые семьи в законе?» Мама, Наталья Филиппова, работает в столичном журнале аграрного направления, в своё время окончила аграрный университет в Оренбурге, а теперь выговаривает нам: «Смеялись: «Сельхоз – навоз», но именно журналисты сельхознаправления востребованы». Я поступила в литературный институт, потому что публиковалась лет с шести в газетах, альманахах, была редактором школьной газеты. Мы все трое в литературе: бабушка – поэт и прозаик-сатирик, у неё две книги: «Привет уходящему» и «Танго слёз», мама с недавних пор пишет юмор и сатиру. Отрывок из её рассказа «Мордва поперечная» опубликован в «Литературной газете». В этом году стала номинантом национальной литературной премии «Писатель года». Работает в Москве редактором в пресс-службе. Выпустила книгу «Закопай моё небо». У меня две поэтические книги: «Будто бы незнакомы» и «Акварели рек». Одна семья – разные вкусы.
Бабушка руководит школой «Репортёр» в газете «Орская хроника», выпустила более ста журналистов, которые работают по всей стране».
24 октября 2018г. в газете "Вечерний Оренбург" вышла подборка стихотворений оренбургской поэтессы, члена Союза писателей России Веры Октябрьской.
Вера Октябрьская родилась в 1982 году в городе Оренбурге. Окончила филологический факультет Оренбургского государственного педагогического университета. В настоящее время занимается маркетингом и медиааналитикой. Мама двух дочек.
Член литературного объединения имени В.И. Даля с 1997 года.
Лауреат Всероссийского Пушкинского литературного конкурса «Капитанская дочка».
Печаталась в газетах «Вечерний Оренбург», «Оренбургская сударыня», «Оренбургская неделя», «День литературы», «Российский писатель», в журналах «Москва», «Брега Тавриды», в альманахе «Гостиный двор», в коллективных сборниках «Любовь. Россия. До востребования», «Оренбургская заря», «Здравствуй, это я!» (вып. 1), «Внуки вещего Бояна», «Русская поэзия XXI века. Антология». В 2015 году выпустила книгу стихов «Я – есть!». Член Союза писателей России.
Ольга Мялова
Лепесток кочующей розы
Книга Михаила Кильдяшова «Александр Проханов – ловец истории» (изд-во «Вече»; серия «Новая Империя») – это по сути сборник «произведений о произведениях». Не рецензий: рецензиями очерки Кильдяшова сложно назвать. Это полноценная, аутентичная и самодостаточная проза, посвящённая масштабному явлению в русской литературе. По-разному можно относиться к деятельности Александра Проханова, но невозможно упрекнуть его в отсутствии литературного дарования (за которым, когда оно истинно, всегда стоит нечто огромное).
Для меня Михаил Кильдяшов прежде всего – поэт, и эта книга-разбор получилась весьма поэтичной. Вот только с ковчега (именно так назывался первый сборник его стихотворений) он пересел на боевую колесницу («Певец боевых колесниц» — так уже называется один из разделов книги, куда входят обзоры «Господина Гексогена», «Последнего солдата Империи», «Африканиста» и других романов). Но всё так же – художественно, лирично, музыкально – Кильдяшов воспевает предельно политизированную, предельно полемичную, предельно жесткую прозу Проханова. И никакого диссонанса.
«Проханов посмотрел на мир глазами художника Кузьмы Петрова-Водкина. Перед взором нездешним красным всполохом мелькнул то ли хитон архангела, то ли грациозный конь у воды, то ли лоскут на руке убиенного комиссара, то ли лепесток кочующей розы. Художник перевернул бинокль – протянул писателю: мир будто отошёл на несколько шагов назад, чтобы, как все большое, быть увиденным на расстоянии: «Это было скольжение гигантских качелей. Равновесие грохочущих тонн, блестящей стальной колеи, высокого солнца и синей бездны. И он сам, со своими мыслями, был в этом ускользающем равновесии». («Зов Империи – Кочующая роза»)
Разве это не звучит подобно музыке:
«Адовы врата отворились, и теперь изуродованный Дворец будет зиять все новыми и новыми «дырами в мироздании», станет принимать самые разные обличья: четвёртый блок атомной станции в Чернобыле, Дом советов в Москве осенью 1993 года, Президентский дворец в Грозном накануне черного Нового года.
Но дыру в мироздании можно залатать, если уверовать в то, что смерти нет, а есть медленное удаление жизни в небесную лазурь. Если сбросить бремя времени как часы, браслет которых в бою перебила пуля. Если уповать на то, что у Бога все живы». («Время пуль – Дворец»).
И вот он, потрясающей красоты образ, отсылающий не то в Валгаллу, не то к Библии (лев возляжет рядом с ягненком – и кто лев, а кто ягненок, не так уже важно):
«Чудесный дворец «последним видением Вселенной» оторвется от грешной земли, соберет утомленные войной души в небесную ладью. В белых одеждах русский спецназовец и афганский гвардеец вновь встретятся посреди золотых покоев. На одежды брызнут алые капли: афганец протянет шурави дольку разрезанного граната».
Прозу Проханова в одной из рецензий сравнивали с произведениями мультиинструменталиста Майка Олдфилда, который на Западе прозван «Волшебником тысячи наложений». «Те же едва различимые, и с непривычки здорово режущие слух, психотропные диссонанты пассажей», – пишет неизвестный автор из Сети, упоминая также неожиданные, рассыпанные в неподходящих на первый взгляд местах полутона и квазинамеки. Литература Проханова действительно способна «резануть» (если не оглушить) неподготовленного читателя – виртуозностью, многослойностью, монументальностью, смысловой перегрузкой. Кильдяшов, со свойственной его собственным произведениям простотой, для себя попробовал упорядочить прохановскую вселенную. Он разглядел сквозной образ – «светлого отрока с русского изразца», который отправляется в путь, неся в котомке Слово, «а в сердце – предчувствие всех радостей и невзгод, войн, поражений и побед, сияние великой и милой Родины».
«Спелое яблоко упадет на землю каплей крови. Эта красная точка станет точкой вечности. Она будет расти и шириться, пока из нее не вырвется огненный ангел. Он полетит над миром: над городами и пашнями, заводами и озерами, окропит красным желтеющую траву. Посадит автора и его героев на крыло и понесёт от книги к книге» («Предчувствие волшебства – Желтеет трава»).
Но чем дальше – тем страшнее становится для «отрока» путь, точно по дантовым кругам. Вот «Чеченский блюз», одна из самых «тяжелых» прохановских книг, мучительных как для читателя, так и для самого автора. Кильдяшов это прочувствовал: «Автор писал его так, будто делал операцию на открытом сердце Родины, будто врачевал ее после тяжелой болезни. Казалось, одно неточное слово – и жизнь России оборвётся. Потому романы о чеченских событиях создавались Прохановым как ловушки для войны: если написать о ней книгу, отобрать у нее через образ все силы, то война иссякнет, попав в роман, никогда больше не выберется из него в реальность».
Михаил КИЛЬДЯШОВ и Александр ПРОХАНОВ
В романе «Господин Гексоген» – культовой «шокотерапевтической» книге Проханова – «отрок» (здесь: Белосельцев) безошибочно узнает Врага:
«В алом зареве и оглушительном грохоте над Москвой перед Белосельцевым предстает Гексоген, подобный четвертому всаднику Апокалипсиса… Белосельцев его узнал, он встречал его на своих путях и перепутьях. В Кампучии, когда из земли, как корнеплоды, выкапывали человеческие черепа, и Гексоген смотрел пустыми глазницами, рассыпался костной мукой, что обращалась в прах измученной земли. В Афганистане, когда облик Господина Гексогена принимал пытаемый током пленник. Господин Гексоген распространялся радиацией с аварийной атомной станции и сочился чёрным дымом из осажденного Дома Советов» (Певец боевых колесниц – Господин Гексоген).
В завершение книги Михаил Кильдяшов отдает дань газетным передовицам Проханова, называя их «идеальной формой слова, которое стало организационным оружием». Автор проводит уверенную параллель: Александр Проханов – Иван Аксаков, «чьи газетные и журнальные статьи, написанные во второй половине XIX века… поражают современного читателя своей актуальностью: «Народный отпор чужестранным учреждениям», «Отчего безлюдье в России», «В чем наше историческое назначение?»… Да, подмечено верно, как и то, что упомянутые аксаковские труды сейчас «переиздаются большими томами», и, судя по всему, та же участь ждёт и статьи Проханова.
Но, как отмечает Кильдяшов в конце книги, Проханов всегда остаётся художником, что бы он ни писал для газетной полосы – эссе или портрет современника, гневное воззвание или отчет путешественника. Таким же художником является и сам Кильдяшов. О брутальном он рассуждает тонко и глубоко, о воспалённом – одухотворенно, о жёстком – изящно. И всегда самобытно. Даже если рассуждать ему доводится о чужих произведениях. Ни слог Михаила, ни его взгляд уже не перепутаешь ни с кем.
Сирия - сердце мира
— Айад Еид, мне как земляку Александра Прохоренко, который стал нашей первой тяжёлой потерей в Сирии, всегда бывает особенно больно, когда злые языки говорят, что мы воюем там за чужую страну, за чужой народ. Ведь Сирия и Россия исторически и духовно очень близки: живой речью у вас звучит арамейский язык — язык Христа, на пути в Дамаск Савл стал Павлом, в Русской православной церкви особо почитают Иоанна Дамаскина и икону Богородицы «Троеручица». Сирия, когда-то территориально входившая в Византию, сегодня стала для России преемницей той земли, откуда мы унаследовали чистоту истинной веры. И потому сирийская война для нас — это не только битва оружия, но и духовная брань за спасительные смыслы, за Божью правду. А как воспринимают в Сирии нынешнюю Россию?
— У сирийцев, как и у вас, на всё происходящее разные взгляды. Есть те, кто считает российские войска оккупационными. Но большинство уже давно осознало, что эта война не столько против сирийцев, сколько против русских. Война, цель которой — продвижение хаоса к границам России. И мы воспротивились этому. Защищая себя, мы встали на защиту всего мира. Мы, как и вы в Афганистане, а потом в Чечне, сегодня противостоим международному терроризму. Враг в каждой из этих войн один и тот же, он просто перемещается из страны в страну, и новым фронтом стала Сирия. Если бы наша государственность рухнула, путь в Россию для врага был бы открыт. Ваше руководство это тоже осознало и решило принять бой на Ближнем Востоке, иначе пришлось бы воевать в Москве.
В Сирии теперь определяется будущий облик всего мира, потому что тот порядок, который установился после гибели Советского Союза, сегодня уже никому не интересен. Он удобен только правящим элитам Запада и поддерживается через свержение законных правительств, оттого в Сирии идёт война не только оружия, дипломатов и культур, но и война, вырабатывающая технологии противостояния цветным революциям, управляемому хаосу.
— Да, мне сразу вспомнилась мысль председателя Союза писателей России Николая Иванова, который сказал, что на Афганскую войну он летал самолётом, на Чеченскую – ездил поездом, а до Донбасса может добраться уже автобусом. Действительно, линия фронта всё ближе подходила к России, а вам удалось её отодвинуть и задержать. Но в этой обороне очень многое определяется внутренней обстановкой в Сирии, которую из России понять очень сложно. С чем же на самом деле можно сравнить ситуацию внутри Сирии и её отношения с Западом: с советской «перестройкой», с раздираемой в 90-е годы Югославией, с Ираком накануне казни Саддама Хусейна?
— Можно провести параллели со всем, что вы назвали. Но есть и нечто принципиально новое. Потому что тот, кто затеял хаос, внимательно изучил наше общество и модифицировал социальное оружие исключительно под нас, обнаружил внутренние трещины, которые у каждой страны свои. У нас сосредоточились на противостоянии шиитов и суннитов, в Украине нашли другие болевые точки. В Молдавии, в Мексике, в Сомали тоже неспокойно, но СМИ не концентрируют на них своё внимание, и мир пока не воспринимает их как фронты глобальной войны. Внутренние противоречия есть везде, но это не значит, что надо свергать законное правительство и взамен назначать тех, кто будет беспрекословно выполнять волю Запада.
— Коллективный Запад, НАТО с оружием и социальными технологиями прошли по странам Ближнего Востока, как орда Чингисхана: Ирак, Афганистан, Тунис, Египет, Ливия. Война в Сирии идёт уже восемь лет, российская армия вошла туда три года назад, то есть пять лет вы противостояли врагу самостоятельно. Почему именно в Сирии орда увязла?
— В качестве главного оружия Западом была создана структура вне закона. Официально её называют «террористической организацией», а на самом деле это своеобразное «теневое НАТО». Самое примечательное, что, когда раскачали Тунис, египтяне, говорили, что Египет – не Тунис, затем ливийцы говорили, Ливия – не Египет. Но в итоге во всех странах правительства были свергнуты. Мы тоже сказали, что Сирия – это не Ливия, но такой стойкости от нас никто не ожидал. Причин тому много.
Во-первых, молодой президент. Он очень любит молодёжь, и молодёжь любит его, как любят близкого человека, вопреки всем недостаткам. Во всех странах Ближнего Востока, в перестроечном Советском Союзе молодые люди сыграли решающую роль: они были главной движущей силой протеста, и Запад их умело использовал. А в Сирии молодёжь встала на сторону президента, поэтому террористы часто из-под Дамаска стреляли именно по университетам, уничтожая в первую очередь студентов. Во-вторых, на примере других ближневосточных стран сирийцы осознали, к чему может привести протест против законной власти. И, в-третьих, очень активно включились Россия, Иран и «Хезболла» из Ливана, чего не было в ситуации с Ливией, когда Запад через резолюции ООН обманул Россию.
Да, часть людей восстала против Асада, даже взяла в руки оружие, но она была настолько мала, что пришлось присылать ей помощь извне.
— У вас есть очень интересная мысль, что оппозиция – исключительно западное явление. В России и Сирии исторически сложилось особое сакральное отношение к власти, потому искренняя тотальная оппозиция невозможна. Тогда чем является то, что в СМИ называют «сирийской оппозицией»?
— «Оппозиция» — такой же вирус, как «либерализм» или «демократия». В головы людей внедряют слово, а что оно на самом деле обозначает в итоге, невозможно определить. Я у сотни человек спрошу, что такое «демократия», и услышу сотню противоречащих друг другу определений.
То же самое с «сирийской оппозицией». Что это такое? Когда она появилась? Кто её организовал? Мы ничего не знаем о тех, кто сегодня в Сирии называет себя «оппозиционерами». Где они были раньше? Чем занимались?
Абсолютная оппозиционность как политическая система нам не свойственна. У нас совсем другой менталитет. Я могу быть оппозиционером только в каком-то конкретном вопросе. Так и в России: внешнюю политику Путина поддерживают, а пенсионную реформу не принимают. Получается, каждый человек оппозиционер и державник одновременно.
— В сирийскую войну активно пытаются внедрить и религиозную составляющую. Очень сложно понять природу ислама на Ближнем Востоке, если ты сам не являешься мусульманином. Возникла неразбериха в определениях: какой ислам считается «истинным», «фундаментальным», «традиционным»? Сирия, как и Россия, пример страны, где много веков в мире и согласии уживались и православные, и мусульмане. Если бы ислам был таким жестким, как его порой пытаются представить, это было бы невозможно. Так в чём же подлинный ислам?
— В исламе есть несколько доктрин, и каждый извлекает из них отдельные моменты, расставляет свои приоритеты в целом комплексе идей. Когда об этом рассуждают теоретически, сберегая множественность взглядов, развивается культура, философия, словесность. Но когда объявляют одну из доктрин самой правильной, а все остальные призывают упразднить, тогда исключаются из общей множественности целые народы и исторические эпохи. И тут на первый план выходит не сила идеи, а сила денег. Например, ваххабизм – одна из доктрин, которую можно принимать и не принимать, но за ней сегодня стоят все богатства Саудовской Аравии, отсюда и радикальность.
— Вы — человек православный. Многие войны последних десятилетий были направлены на то, чтобы разрушить единый мир православия, чтобы отсечь другие православные страны от России, посеяв в них смуту, в том числе религиозную. Яркий пример тому история с украинской автокефалией. Тяжелейшие удары враг наносит по православию и в Сирии, разрушая святыни и убивая верующих. Православие для наших общих врагов – одна из главных целей. Вы согласны?
— Да, православие – мощнейшая сила, объединяющая наши страны. Некоторые американские идеологи ещё в начале войны обратили пристальное внимание на эту связь и объявили одной из главных задач всего происходящего – разрыв Русской и Сирийской православных церквей.
— Айад Еид, думаю, что, несмотря на удивительную стойкость, война очень изнурила сирийский народ и физически, и морально, и духовно. Что, на ваш взгляд, окажется точкой в войне? И когда её можно будет поставить?
— Конца ещё не видно. Многие ошибаются, думая, что всё началось в 2011 году. Просто с этого года противоборство приняло ожесточенный, кровавый характер. А предпосылки возникли несколько десятилетий и, может быть, веков назад. Ведь тот, кто владеет Сирией, – владеет сердцем мира. Но даже когда в сирийской войне будет поставлена точка, глобальные проблемы не разрешатся, потому что, повторюсь, сейчас на Ближнем Востоке определяется образ будущего: быть справедливому миру или не быть.
— Вы учились в Советском Союзе, Ваша жена — русская. Но в России бываете нечасто, приезжаете ненадолго. Свежим взглядом наверняка отмечаете что-то новое в нашей ментальности. По сравнению с советским временем мы сильно изменились?
— Я приехал учиться восхищённым молодым человеком в страну социализма, которая была для нас образцом. А ваша перестроечная молодёжь изумлялась нам, говоря, что здесь очереди, дефицит и вообще всё плохо, а вот на Западе — хорошо: магнитофоны, джинсы. Прошло немного времени, и плакаты «Мир! Труд! Май!» оказались вытеснены рекламами «Samsung», «McDonald’s» и «Coca-Cola». Но через двадцать пять лет, в современной России, в дружеской компании я наблюдал, как один молодой человек, который успел только родиться в Советском Союзе, горячо и искренне его защищал. Меня очень радует, что теперь русские люди, особенно молодёжь, всё меньше восхищаются Западом, осознают, что многие проблемы России исходят от него и от гибели Советского Союза.
— Поэт Борис Слуцкий писал: «Работаю с неслыханной охотою / Я только потому над переводами, / Что переводы кажутся пехотою, / Взрывающей валы между народами». А чем вы руководствуетесь, когда выбираете автора и книгу для перевода?
— В принципе переводить можно всё. Вопрос в том, какой от этого будет эффект. На мой взгляд, переводчик должен брать самое актуальное, то, что будет интересно читателю из другой культуры. Потому отбор – самый важный этап в переводческом деле. Я, например, перевел рассказы «Дом» и «Продавец книг» белгородского писателя Виталия Малькова. У наших читателей они вызвали восторг. Все спрашивали, где я нашёл такого замечательного автора. Когда в Сирию приезжала делегация от Союза писателей России, мы просили обязательно включить в неё Малькова, и оказалось, что в Сирии он более популярен, чем в России. Его воспринимают у нас как одного из лучших современных писателей, потому что он в своих переживаниях совпал с сирийцами.
— Преподобный Серафим Саровский говорил: «Если хочешь узнать народ, смотри на него не тогда, когда он беснуется, а тогда, когда он молится». А о чём, превозмогая все нынешние тяготы, молятся сирийцы?
— Укреплять веру, по-моему, человек должен не только милостью Божьей, но и своим трудом, любовью в семье. Надо много работать! И для себя, и для своего народа. На войне лень не прощается. Когда же человеку удаётся что-то сделать, он сразу чувствует себя сильным и вдохновлённым.
Беседовал
Михаил КИЛЬДЯШОВ.
Михаил Кильдяшов
Свет миру
Аксаковский праздник в Башкирии
Писатель Сергей Николаевич Дурылин, автор книги о художнике Нестерове в серии ЖЗЛ, однажды высказал мысль о том, что "человек временем обижен": пространство перед ним огромно — весь земной шар, а жизнь, отведённая на постижение этого пространства, слишком коротка.
Ежегодный Международный Аксаковский праздник в Уфе помогает одолеть эту несправедливость. Ты едешь в Башкирию, а встречаешь там людей из самых разных регионов России, из Болгарии, Сербии, Сирии. Перед тобой явственно предстаёт русский мир во всей его широте и глубине. Мир, объединяющий тех, кто несёт личную ответственность за русский язык, русскую историю и культуру, кто с любовью и благоговением относится к великому роду Аксаковых.
Устроитель праздника писатель Михаил Чванов держит этот русский мир на своих плечах, как прежде держали его Валентин Распутин, Василий Белов, Валерий Ганичев, Владимир Солоухин, Георгий Свиридов, Вячеслав Клыков, Савва Ямщиков. "Удерживающих" становится всё меньше и меньше, оттого груз на плечах Михаила Чванова всё тяжелее. И скликает он отовсюду новых охранителей Русского мира, готовых встать на места почивших.
Аксаковский праздник подобен линзе, собирающей, словно золотые лучи, офицеров, писателей, филологов, краеведов, музейных работников, артистов. Не каждый регион страны способен провести за год столько масштабных мероприятий, сколько проходит в Башкирии за три дня Аксаковского праздника. В 2018 году он отмечался уже в двадцать восьмой раз и предполагал особенно обширную программу: выставки, экскурсии, концерты, встречи с читателями, круглые столы в Уфе, Белебеевском, Кармаскалинском и Уфимском районах.
Гостями праздника в этом году стали: генерал-лейтенант авиации в запасе, Герой России, один из организаторов поисковой экспедиции по следам полярного исследователя бывшего гимназиста Уфимской Аксаковской гимназии Валериана Альбанова, Николай Гаврилов; генерал-лейтенант внешней разведки в запасе, кавалер ордена Мужества, заместитель председателя совета Общества русского исторического просвещения "Двуглавый Орёл" Леонид Решетников; член Союза арабских писателей Айад Еид Михаил, прилетевший из Сирии; представитель общества "Дружбы народов Болгария — Башкортостан" Кольо Атанасов Колев; вице-адмирал Ульян Байзерт; контр-адмирал Николай Коваленко; писатель Юрий Поляков; главный редактор газеты "Слово" Виктор Линник, а также гости из Самары, Оренбурга и Челябинской области.
Все собрались вокруг 195-летия со дня рождения выдающегося публициста, поэта, издателя, общественного деятеля, одного из лидеров славянофилов Ивана Сергеевича Аксакова. В последние десятилетия читатель с особенным интересом обратился к его наследию. Сегодня это один из самых переиздаваемых публицистов XIX века. Уже заголовки некоторых статей говорят об актуальности аксаковских размышлений, убеждают, что круг вечных русских вопросов не ограничивается вопросами "Что делать?" и "Кто виноват?": "Отчего так нелегко живётся в России?", "В чём наше историческое назначение?", "Отчего безлюдье в России?", "Народный отпор чужестранным учреждениям!", "Об отсутствии духовного содержания в американской народности".
Отдельные фрагменты статей Ивана Аксакова звучат поразительно современно — в них язык, интонация, нерв и чаяния нашей эпохи: "… много может личная воля человека; много блага даётся совершить всякому хотящему блага! Нет власти выше власти верующего, убеждённого и стремящегося духа; не существует ни неудобств, ни тесноты, ни безвременья для подвигов правды и братолюбия…" ("О необходимости личного подвига для преуспеяния гражданской жизни"); "… оздоровление России вовсе не так мудрено и трудно, как с отчаянием в душе думают некоторые; неистощим в ней запас крепких, неиспорченных органических сил, которые стоит только вызвать наружу, освободив их из-под гнёта наносного разлагающегося хлама бюрократической рухляди и чужеродных нашему государственному организму паразитных тел" ("О нравственном состоянии нашего общества — и что требуется для его оздоровления?"); "… нельзя отрицать, что всё сильнее и сильнее начинает чувствоваться в нашем обществе своего рода тоска по Родине, то есть тоска по корню, по своему истинному народному типу, который всё ещё не вполне дается нашему разумению, воспитанному исключительно на явлениях чуждой жизни" ("Против национального самоотречения и пантеистических тенденций, высказывавшихся в статьях B.C. Соловьёва").
В уфимском Мемориальном доме-музее С.Т. Аксакова была открыта замечательная передвижная выставка "О духа единственный меч, свободное слово!", посвящённая Ивану Аксакову и организованная уфимским музеем совместно с Историко-культурным центром "Музей С.Т. Аксакова" Московского университета инженеров геодезии и картографии, правопреемника Межевого института, первым директором которого был С.Т. Аксаков. Выставка уже побывала в подмосковном музее-заповеднике "Мураново" имени Ф.И. Тютчева, в столичном музее Лермонтова, в Белогорске Республики Крым, который опекает Башкирия. 20 сентября, с открытия выставки, начался Аксаковский праздник в селе Аксаково в Оренбуржье, и теперь ею открылся Аксаковский праздник и в Башкирии. Затем выставка отправится в Самару, а в будущем году, 3 марта, в День освобождения Болгарии от османского ига, в чём великая заслуга Ивана Аксакова, будет открыта и в Русском доме в Софии.
В селе Надеждино Белебеевского района, где силами Аксаковского фонда из руин был восстановлен Дмитриевский храм, в котором крестили Ивана Аксакова, прошло богослужение. Болгарская делегация, по благословению Святейшего Патриарха Неофита, подарила приходу икону преподобного Иоанна Рыльского, небесного покровителя Болгарии. Как отметил Михаил Чванов, "эта икона болгарского святого в храме во имя великомученика Димитрия Солунского, небесного покровителя славян, укрепит молитву России за Болгарию и Болгарии за Россию".
На площади села русские, башкиры, татары, мордва, чуваши, украинцы организовали праздник дружбы народов "Распахнись, душа!". Широкий круг подворий, где все щедро угощали друг друга национальными блюдами и напитками, пели на разных языках, предстал своеобразным кольцом духовной обороны, которого врагу не разорвать.
Кульминацией праздника стало вручение Всероссийской литературной премии имени С.Т. Аксакова, присуждаемой раз в три года. Её лауреатами в разное время становились Василий Белов, Валерий Ганичев, Михаил Чванов, Валентин Распутин, Анатолий Генатулин, Станислав Куняев, Константин Скворцов, Альберт Лиханов, Александр Проханов. В 2018 году Аксаковской премии удостоен Юрий Поляков. На церемонии вручения он сказал: "Аксаков — это чудо, тайна русской литературы. Рационально объяснить природу его творчества невозможно. Потому для каждого русского писателя Аксаковская премия — не только особое признание, но и особая ответственность".
Насыщенные дни Аксаковского праздника приоткрывают эту тайну. Земля, где творил, созидал, служил своему Отечеству великий род, — очень любит слово. Здесь, как нигде, хочется писать. Будто освободился от пут празднословия и вздохнул полной грудью, постиг слово во всём многоцветии, сладкозвучии, во всей глубине его смыслов.
Перечитываешь С.Т. Аксакова и понимаешь, что его герои ищут Слово — то самое заветное Слово, в котором будет дано всё знание о мире. Грезят о Слове, как грезит об Аленьком цветочке героиня удивительной сказки, рождающей в каждую эпоху новое прочтение. Одна сестра просит у батюшки подарок с востока, другая — с запада. И только Настенька ждёт неведомый цветок, к которому нет земных путей, который привиделся во сне, став мечтой о красоте, о подлинном счастье. Настенька, Анастасия — "воскресшая" — стала сегодня символом России. Она сама воскресла и несёт воскресение миру. А мир настолько погряз в скверне и уродстве, что жутким чудовищем страшится себя самого, бежит от себя самого, держит под спудом последний источник света, чтобы тьма оставалась неодолима. И только Настенька высвобождает этот свет, озаряет им всё вокруг.
Вот так, подобно Аленькому цветочку, Аксаковский праздник дарит свет миру.
Ссылка на публикацию на сайте газеты "Завтра".
