14 ноября 2018г. в газете "Вечерний Оренбург" опубликована подборка стихотворений поэтессы, члена литературного объединения имени В.И. Даля Лины Логиновской.

Лина Логиновская родилась 18 октября 1990 года в городе Харцызске Донецкой области. В июне 2013-го окончила Донецкий железнодорожный институт (факультет экономики) по специальности «менеджер-экономист». С июня 2012 года по июнь 2014-го работала оператором Пункта технического обслуживания вагонов. С апреля 2017 года работает выпускающим редактором телевидения в АО «ТВЦ «Планета». С 2018-го - член Оренбургского областного литературного объединения им. В.И. Даля под руководством Г.Ф. Хомутова. Принимала участие в литературном семинаре «Корифеи» в Уфе (2018 год). Автор сборника стихотворений «Тёмный час».

Михаил Кильдяшов

Я зреть тебя хочу

пустоту, открывшуюся после гибели отца, Юрий Кузнецов заполнит стихами, сотворит в ней свой поэтический Космос, восстановит спасительную связь с отцом

У поэта обострённое чувство родства со всем миром: первая звезда на закатном небе, созревший в поле колос, дерево, уронившее последний лист – всё внятно поэту, всё с ним говорит. Неведомый пращур или ещё не рождённый правнук несут весть о прошлом и будущем. Гений минувшего века передаёт поэту очиненное перо, чтобы тот продолжил в своем веке поэму о русском рае.

Но самое драгоценное родство для поэта – родство с отцом. Оно превыше кровных уз, превыше родства по плоти. Рождение сына – это не просто явление новой жизни, это продолжение Божественного замысла мира. Потому расторжение этой связи подобно разъятию Бога и Слова. Отрыв сына от отца подобен отрыву материи от духа, когда омертвелая плоть оказывается глуха и безмолвна.

Такое расторжение пережил Юрий Кузнецов. Взрыв, убивший отца поэта во время войны, стал Вселенским взрывом. За два часа до него отцу снился младенец, пытался уберечь от рокового шага, молился детским чистым словом, чтобы всё в пространстве сместилось хотя бы на пядь и солдатский сапог разминулся со смертоносной миной. Но силы тьмы уже проложили в грядущем бою свою адскую траекторию, и рокового взрыва, за которым «наступит безотцовщина», было не избежать:

И Господь возлюбил непонятной любовью

Русь святую, политую божеской кровью.

Запах крови учуял противник любви

И на землю погнал легионы свои.

Взрыв изменит не только жизнь поэта, но и целое мироздание, сдвинет в нём всё с привычных мест. Пошатнутся милосердие и всепрощение, обретут новые оттенки цвета, иными смыслами наполнятся слова. Мир надо будет приводить в порядок, как дом, чудом уцелевший после бомбёжки.

Взрыв прорубит в бытии колодец до самой тьмы, и в воде его будут видны не отражённые звёзды, а глаза того, кто наслал на Россию легионы тьмы. Поэт не пустит мать к этому колодцу – там мёртвая вода. И нужно будет искать новые источники с живой водой. Путь к ним укажет слово.

Пустоту, открывшуюся после гибели отца, сын заполнит стихами, сотворит в ней свой поэтический Космос, восстановит спасительную связь с отцом. Он будет жить не только во времени, в прошлом, в воспоминаниях, но и в пространстве, будет видим и осязаем. «Я зреть тебя хочу» - скажет сын, и столб клубящегося дыма с далёкого поля брани дойдёт до родного дома, мгла рассеется, явит живого и невредимого отца:

Россия-мать, Россия-мать, —

Доныне сын твердит, —

Иди хозяина встречать,

Он под окном стоит.

Вдове с фронта пришлют гимнастёрку бойца, в которой он ходил в атаку. Гимнастёрка сохранит аромат последнего цветка, увиденного солдатом, последнего костра, разожжённого накануне боя. В голодном тылу сын будет есть такой же «дымный, колючий, прыщавый, сырой, рябой» хлеб, что и отец в окопе, и пригрезится, как разделённые «долгими вёрстами войны», они окажутся за одним столом.

«Где мой отец?» - станет вопрошать у всего мироздания поэт. И привидится ему, что после взрыва сместились не только земные, но и временные пласты, отец попал в чужую эпоху и теперь мучительно ищет путь домой. Поэт станет выкликать отца во всех столетиях. Докричится до Средневековья и античных греков, до ветхозаветных времён. Авраам зарыдает над Исааком. Дедал ослепнет, наблюдая за дерзновенным полётом Икара. Гамлет в мыслях о мести за отца увидит, как люди, перед которыми война поставила вопрос «быть или не быть?», «перешли бездну» и оказались на стороне жизни.

В поисках отца поэт обретёт Отечество. Неведомый свет – то ли солнце, то ли пламя взлетающей ракеты, то ли золотой щит, то ли нимб архангела - озарит Россию, все её века. Поэт ощутит с осиянной Родиной кровное родство. Эти узы, как путеводная нить, приведут к безымянной могиле отца и вытянут его тень из бездны, а вместе с ним четыреста теней однополчан. А вместе с ними ратников всех русских полей:

А в земле шевельнулись отцы,

Из могил поднялись мертвецы

По неполной причине ухода.

Дед за внуком, за сыном отец,

Ну а там обнажился конец,

Уходящий к началу народа.

А затем со дна озера Светлояр всплывёт град Китеж, что «из грядущего светит крестами». В этом грядущем поэт допишет поэму о русском рае, воплотит слово:

Скоро ли, долго ли шел я в цветущей долине,

Запахом скажет тот цвет, что примят и поныне.

Видел двенадцать апостолов издалека,

Словно из детства блистающие облака…

Огненный воин на облаке дыма возник,

Пику вонзил во врага и исчез в тот же миг…

На перекрёстках вечности отец и сын встретятся. Сын на целые десятилетия пережил отца. Сын сед и утомлён. Отец молод, как в миг перед взрывом. Воин протянет поэту ломоть насущного хлеба. Поэт вкусит и с младенческой слезой на щеке прошепчет: «Отче мой!». «Не рыдай мене, сыне» - ответит воин. 

Ссылка на публикацию в газете "Завтра".

В Кирсановской средней школе Тоцкого района недавно состоялась встреча старшеклассников с литераторами объединения «Обережный круг». Перед любителями поэзии, библиотечными и педагогическими работниками выступили Алексей Нихаев, Татьяна Филимонова и член Союза писателей России Александр Николаевич Филатов. 

Сельская молодежь высоко оценила новые песни А.В. Нихаева, стихи Т.И. Филимоновой и ее рассказ о краеведческих поисках в Тоцком районе, познакомилась со стихами из нового сборника А.Н. Филатова «Богородская трава». Библиотеки школы и села получили в подарок книги.

Михаил Кильдяшов

У меня осталось только Божье время

Поэт прозревает то, что от других сокрыто, что иным неведомо. Слово являет ему сверхреальность и сверхъестество, живущие по особым законам, перед которыми отступают земное знание, праздный ум.

 Поэт открывает закон сохранения времени. Материя истлевает, энергия рассеивается, и только время никуда не исчезает, ни в чём не растворяется. Время – не цепь, а песочные часы. Минувшее и грядущее – не хрупкие звенья, а сообщающиеся сосуды.

 «Всё уходящее уходит в будущее», – сказал Владимир Соколов и этой поэтической строкой запустил вечный двигатель времени. День вчерашний не остаётся за спиной человека, а негасимым солнцем, сделав круг, приводит за собой день завтрашний. Жизнь не идёт к финалу: слова «конец» и «начало» произрастают из общего корня. Это опорные точки, отыскав которые, поэт может перевернуть песочные часы – и прошлое станет будущим, жизнь перевоплотится в слове.

 Потому поэзия – весть о том, что «будет жизнь ещё одна», когда тебя не за прогулы и ошибки, а за испытания, пройденные с честью, за открытия и откровения «оставят на второе детство», на «вторую молодость». А в первом детстве перед твоим 1928-ым годом захлопнулась дверь военного поколения. Ты родился чуть позже своих товарищей, и в райвоенкомате был «по возрастной причине не принят в истребительный отряд».

 Война не пощадила никого, ей было всё равно «одиннадцать тебе иль двадцать два». Но ты оказался в другом вагоне, в другом составе, на другом пути, твои друзья уехали на передовую, а ты в эвакуацию:

Мы только что мячи гоняли с ними,
А тут за несколько военных дней
Они внезапно сделались большими,
Которым всё известней и видней.

 Но во второй молодости пути вновь сойдутся. Во второй молодости будет общий состав, где раненые и искалеченные, убитые пулей, разрывом или вражеской рукой, встретятся с теми, кто претерпевал голод и холод, изнемогал от великой работы, отдавая всё для Победы. И в этом общем составе все будут живы, невредимы и молоды. Все вернутся домой.

Но поэзия не повторяет пройденный путь, не даёт возможности изменить череду событий. Поэзия открывает дверь в параллельную жизнь, в одновременное бытие. Поэзия как второй сценарий жизни сотворяет сюжет. В нём поэт видит себя самого за письменным столом, когда рождается поэма. Из поэмы, зрима и осязаема, является неслучившаяся любовь. Новая строка приводит в довоенный переулок Москвы. Новое слово поэмы воскрешает растаявший снег, аромат увядшей сирени, превращает мокрую от дождя улицу в бескрайнее море. 

В поэме снится сон о белом листе бумаги, о тетрадке с ещё ненаписанными стихами. Движимый сюжетом, поэт копает в поэме небесные колодцы, ищет заветный смысл и находит его в пробившейся воде. Вода холодна, чиста, сладка. Поэт зачерпывает её ладонью, пьёт серебряные звёзды. 

Время сюжета и время жизни пронзают поэта, оставляя ему встречи и расставания, разочарования и мечты, друзей и предателей. Время жизни старит поэта, отнимает у него силы, образы, вдохновение. Время сюжета – спасает: возвращает всё отнятое жизнью, поднимает над тленом и суетой. Так «сходит на нет временность, и наступают Времена».

И тогда поэт способен посмотреть на мир глазами пришельца, поразиться нелогичности, жестокости, истощённости мира, что «между последним часом Бога и первым спутником Земли» накопил множество неразрешимых противоречий.

От двадцатого века устал не только человек, но и всё мироздание: земная былинка и небесная звезда, город, разрушенный землетрясением, и соловей, посаженный в клетку. «Окровавленные реки» двадцатого века замутили детский взор, отравили живоносные родники, сделали алым млечный путь. 

 И нужно нарушить подобный ход неубывающего времени, чтобы оно от вчера к завтра не преумножало боль и страдание. Нужно погрузить двадцать первый век в «Божье время», которое на бренной земле называют «вечностью». И тогда откроется источник справедливости, милосердия и благоденствия.

Поэт прозрел такой источник в «вечном стихотворении», которое «не допишет никто никогда». Каждый, преодолевая муки и лишения, несёт к этому стихотворению своё сокровенное слово, добытое среди пустых слов. Слово за словом складываются строки. Строка за строкой – строфы:

…Я, как дитя, представил бесконечность –
И страх объял меня. Я в Путь готов.
Я здесь оставил душу. Дай мне, вечность,
Хотя б минуту для немногих слов.
Увы, прощайте, гордые, как дети,
Что занеслись, экзамен первый сдав.
Хулу или хвалу чужой планете
Нам воздавать нельзя. Таков устав.
Но я закон своей звезды нарушу.
Вы – гениальны. Это не секрет.
Вы умудрились сделать смертной душу!
Нигде другой такой планеты нет…

Вечное стихотворение продолжается. Приближает нас к Божьему времени.

Литературная Россия. 16.11.2018г. № 42.