В "Независимой газете" от 21.04.2016г. опубликована статья Екатерины Безбородниковой, студентки Литературного института имени М. Горького, члена литературного объединения имени В.И. Даля, посвященная творчеству Георгия Адамовича и публикации очередного тома его собрания сочинений.
Екатерина Безбородникова
Поговори о пустяках
Собирающая линза Георгия Адамовича
Георгий Адамович написал очень много критики. В готовящемся к печати собрании его сочинений из 18 томов ей посвящено более 10. Уже в 1920-е Адамович выработал свой жанр и стиль, выделявшие его из других авторов. Его статьи неизменно вызывали интерес, и «Литературные беседы» во времена расцвета парижского «Звена» не случайно переместились на первую страницу еженедельника. То, что эмигрантское издание о культуре регулярно открывалось такими размышлениями, свидетельствует и о значении литературы для читателей, и об особом месте в ней самого Адамовича.
Его имя одно из важнейших в эмиграции. Не по величине таланта – хотя и здесь его не обойти, – но по значению и той роли, которую играл. Он не просто представитель литературной эмиграции, он – ее голос. И потому даже в разговоре о крупных поэтах и прозаиках того времени, будь то Бунин, Георгий Иванов, Ходасевич, Цветаева и др., сложно не упомянуть имя этого критика. Его слова как знак времени. И сказать «как писал о нем Адамович…» – значит придать вес даже малоизвестному автору.
Если бы произошло так, что от писателя второго-третьего ряда вроде Августа Явича до нас ничего не дошло, мнения Адамовича о нем было бы достаточно. Но, читая рассуждения о том же Явиче, ощущаешь в словах критика и что-то более значительное, нежели только мнение о ныне забытом прозаике.
«Поговори со мной о пустяках,/ О вечности поговори со мной…» – с такими строчками Георгия Иванова сравнил эту особенность критика Олег Коростелев, автор вступительной статьи и комментариев. Меткие наблюдения Адамовича рождаются в непринужденной «литературной беседе», иногда по самым незначительным, пустяковым поводам. Его взгляд как собирающая линза: сотни имен пройдут через нее – и в «фокусе» появится то чувство подлинности, которого, быть может, совсем и не было в прочитанных критиком произведениях. Даже говоря о малом, Адамович способен затронуть порой очень важные вещи; говоря о слабых стихах, он способен показать, какой литература все-таки может быть.
Начинал Адамович как поэт, и у «Бесед» его – душевный, свойственный лирике тон. Жанровая свобода – переход от эссе к мемуарам, от мемуаров к рецензии, дает пластичность рассказу, гибкость языку, создает интонацию интимного разговора с читателем. С Адамовичем, в отличие от многих других критиков, можно поговорить через его статьи.
Он не любит анализировать, поскольку анализ разрушает целостное восприятие, которым критик дорожит. Поэзия, говорил он, «по образу и подобию», в ней – лучшее, что может дать человек. И к произведению он подходил, проверяя только одно: истинное оно или неистинное. Конечно, «умение» автора чрезвычайно важно, но в иных случаях и безыскусность может быть оправдана.
Конец XIX и начало XX века верили в слияние жизни и творчества. Поэт был неотделим от творчества, оно пребывало в нем всегда, а не только в момент создания произведения. Для Адамовича тоже не было разделения на поэта и человека, но для него важнее человек. Литература так устроена, что отражает автора и в дурном, и в хорошем. Через литературу, таким образом, можно понять человека, а понять человека – значит понять историю и себя самого в ней.
Том из прежнего собрания сочинений, изданный в «Алетейе» словно бы вдогонку новому собранию, – это Адамович середины 1930-х. Его «Литературные заметки» во многом подобны прежним «Литературным беседам». Здесь та же непринужденность разговора и та же свобода суждений. И книгу сопровождают столь же объемные комментарии того же составителя. И только воспоминание, что прежний том «Литературных заметок» вышел восемь лет назад, заставляет высказать надежду, что новое издание будет ждать более счастливая судьба.
