В № 10 от 18.03.2016г. "Литературной России" была опубликована статья публициста, литературного критика, поэта, председателя Оренбургской областной общественной писательской организации "Самый страшный удар, нанесенный по образованию".
Михаил Кильдяшов
Самый страшный удар, нанесенный по образованию
Любая либеральная реформа, в какой бы сфере она ни осуществлялась, в первую очередь предполагает внедрение в эту сферу рыночных отношений, когда всё измеряется прибылью и выгодой. Но есть такие области человеческого бытия – прежде всего это культура и образование – для которых подобные категории разрушительны.
Учитель! я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошёл.
Нынешняя реформа образования ставит в условия рыночных отношений учителя и государство, учителя и ученика. При этом знание становится товаром, учительское умение – образовательной услугой. Ученик и его родитель делают потребительский заказ, и отчитываться учителю за его выполнение приходится как по товарным накладным – целым ворохом бюрократических бумаг.
Можно долго рассуждать о том, что такое положение дел отодвигает на задний план само содержание образования, скукоживает знание до предельного минимума, на что и направлены ЕГЭ и внедрение Болонской системы – но в действительности проблема гораздо глубже. Либеральное реформирование самой образовательной системы, её деконструкция – это лишь внешние действия, отвлекающие от истинной задачи реформаторов.
Учительство в нашей традиции всегда было категорией сакральной. Не менее сакральной, чем государство, семья, справедливость. Истоки учительства в духовном наставничестве. В Евангелии отношения Спасителя и апостолов – это отношения Учителя и учеников: «Учитель! я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошёл». Именно Священное Писание определило духовную суть учительства и ученичества: «Ученик не выше учителя, и слуга не выше господина своего: довольно для ученика, чтобы он был, как учитель его, и для слуги, чтобы он был, как господин его». Ученик и учитель – не соперники, а соделатели, у которых единое направление – к «свету разума».
Неслучайно в XIX веке слова «просвещение» и «воспитание» звучали чаще, чем «обучение». Первостепенно было напитать душу спасительными смыслами и просветить сердце Истиной. «Воспитатель в отношении нравственном сам должен быть тем, чем он хочет сделать воспитанника» – скажет Владимир Иванович Даль, как никто другой чувствовавший корневую основу каждого русского слова. Учитель как пример и ориентир для ученика, будучи загнанным в систему координат «клиент-исполнитель», никогда не сможет ни раскрыться сам, ни подступиться к сложной природе ученика, даровать ему на всю жизнь «щит над сердцем».
Мысль о первостепенности воспитания уже в XX веке разовьёт философ Иван Ильин: «Кто желает воспитать ребёнка, тот должен пробудить и укрепить в нём духовность его инстинкта. Если дух в глубине бессознательного будет пробуждён и если инстинкт будет обрадован и осчастливлен этим пробуждением, то в жизни ребёнка совершится важнейшее событие и дитя справится со всеми затруднениями и соблазнами предстоящей жизни: ибо “ангел” будет бодрствовать в его душе и человек никогда не станет “волком”«. Подлинное воспитание выше педагогических приёмов и психологических установок и категорий бессознательного, превращающих человека в раба собственных инстинктов. Одухотворение природы человека, пробуждение в нём ангела и усмирение волка – сверхзадача учителя. Её невозможно выполнить в рамках «коучинга», «тьютинга» и «образовательного консалтинга».
«Будьте сами и человеком, и младенцем, для того, чтобы учить ребёнка» – эти слова Владимира Одоевского о сочетании в учителе мудрости и зрелости с простотой и чистотой возвращают к Евангелию и Христову завету «будьте как дети». Подобная детскость Алёши Карамазова притянула души мальчиков и заронила в них мысль о спасительных воспоминаниях детства.
Этот христианский свет смирения, непорочности, жертвенности, просиявший в образе Алёши Карамазова, озарил и образы учителей в досоветском и советском искусстве. Писатели, поэты и режиссёры хранили, созидали и воспевали образы наставников как самые заветные воспоминания детства.
Рассказ «Песчаная учительница» Андрея Платонова – это притча о возделывании человеческой души, которая, брошенная, оставшаяся без оратаря, попечителя и утешителя, рискует превратиться в пустыню, утонуть в песке или быть порабощённой кочевниками, что вытопчут робкие зелёные ростки и иссушат колодцы. Платоновская учительница – самозабвенный благодетель, насаждающий чудесные леса, открывающий живительные источники. Это эколог души, эколог знания, эколог добра.
Или «Обелиск» Василя Быкова, где учитель Мороз взошёл на Голгофский крест. Этот проповедник труда, чести и справедливости, заступник обиженных, охранитель слова научил детей главному: быть людьми и не предавать Отечества. Это о таких, как он, сказано: «в том, что мы сейчас есть как нация и граждане, главная заслуга сельских учителей».
Или «Уроки французского» Валентина Распутина, доказывающие, что для учителя чужих детей не бывает. Не бывает чужой беды, чужой тоски, чужой тревоги и одиночества. Порой учитель приходит к нам милосердным самарянином, врачует наши раны – душевные и телесные. А если обнаруживает в близком сердце пустоту, заполняет её теплом и светом.
Потому неопровержимы слова Сергея Михалкова: «Учитель! Его образ живёт в сердце рядом с самыми дорогими нам образами матери и отца, а иногда в этом сердце занимает первое место». Это родительское место учителя в сердце ученика мы наблюдаем на живописных полотнах и советских плакатах, когда молодая учительница впервые заводит учеников в класс или когда седовласого учителя обнимает благодарная школьница.
Одновременная учительская молодость и зрелость не зависит от возраста. Твёрдость, целеустремлённость, внутренний стержень сопряжены в учителе с постоянным поиском смыслов, определением оттенков слов и характеров, со всё более глубоким осознанием сути вещей. Именно таким показал нам своего героя Мельникова Станислав Ростоцкий в фильме «Доживём до понедельника». Такой учитель становится для учеников нравственным мерилом на всю жизнь. Если у тебя был такой учитель, ты никогда не сможешь слукавить, сподличать, смалодушничать.
А ещё были «Весна на заречной улице», «Большая перемена», «Печники», «Дневник директора школы» и ещё множество фильмов с положительно прекрасными образами учителей.
И это не выдуманные персонажи, не собирательные образы, не представления об идеале. Именно у таких учителей многие из нас учились, именно такими мы их знаем и чтим. От них наша честь, от них наша историческая память, через них мы осознали себя. Они отделили нам зёрна от плевел. Они научили нас быть сильными.
Последние десятилетия всех пытались убедить в обратном, всем внушали, что мы учились у иных учителей. В литературе и кинематографе образ учителя замазывали грязью, его выставляли то истеричным, то развязным, то отчаявшимся. «Дорогая Елена Сергеевна», сериал «Школа», «Как географ глобус пропил», «Училка», зачастую скопированные с западных шаблонов, демонстрировали, что учитель – это неудачник на обочине жизни, подневольный человек, утративший всякий авторитет.
Вот самый страшный удар, нанесённый по образованию. В результате ученик начал пренебрегать учителем, а ведь так запускается механизм самоуничтожения. С измельчанием учительства, с усечением его роли в нашей жизни измельчает и наше слово, окончательно затуманится наша память, мы станем предельно уязвимы, растеряем свои святыни, утратим постоянные величины и точки опоры.
Если возможен сегодня госзаказ в сфере культуры, то пусть первым таким заказом станет создание светлого образа учителя, очищение его от хулы и клеветы. Пусть найдутся творцы-подвижники, которые восстановят в памяти лики и судьбы своих наставников и через слово, кисть или кард явят их нам, как обновлённую икону.
Михаил КИЛЬДЯШОВ
г. ОРЕНБУРГ
