Член Союза писателей России Николай Александрович Волженцев подготовил к публикации фронтовые дневники своего отца, Александра Семеновича Волженцева.
Александр Семенович Волженцев — родился в 1914 году в станице Чернореченской Оренбургского района Оренбургской области. Окончил сельскую школу. В 1930 году поступил на курсы трактористов. Работал трактористом МТС, затем учетчиком. С 1936 по 1941 год — бухгалтер колхоза. В начале Великой Отечественной войны мобилизован в армию. Награжден орденами: Красной Звезды, Славы 3-й степени, медалями «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией», значком «Отличный сапер». Закончил войну в Восточной Пруссии. Во время войны вел краткие дневниковые записи. После окончания боевых действий свои дневники дополнил и расширил. Демобилизован 7 ноября 1945 года. После демобилизации к записям не возвращался. Работал бухгалтером сельпо, позднее — бухгалтер Чернореченского лесхоза. Умер Александр Семенович в декабре 2000 года.
Этих дневников о войне могло и не быть. Не до записок бойцу на фронте, в живых бы остаться да работу свою выполнить! Да и не разрешалось солдату на фронте вести какие-либо записи. Минирование, разминирование, установка рогаток, заграждений, постройка мостов, наведение переправ, подрывы вражеских дотов, участие в штурмовых группах, дороги и будни сапёра на войне, работа в грязь и слякоть, в морозы и метели. Тайком, украдкой в книжечке, собранной из крохотных листочков папиросной бумаги, он делал краткие записи в 2–3 слова, пометы о событиях дня — то, что довелось ему увидеть и пережить. Эти записи ценны тем, что они сделаны простым человеком, рядовым солдатом — и не оглядом в далекое военное прошлое, а непосредственно с полей боевых действий и по их горячим следам. Каждая строка, каждая дата, каждый день в них — достоверное свидетельство о прошедшей войне.
Николай Волженцев
1941 год. 31 августа
Сижу в конторе колхоза, работаю. 9 часов дня. Фёдор Фёдорович, мой начальник, ушел хватануть араки к другу Смольникову Александру Ивановичу. Посмотрел в окно: скачет вестовой. Подумал: опять кого-нибудь заберут, порадуют. Через некоторое время заходит ко мне Иван Васильевич Бочкарев (прозвище Марсян) и просит аванса, его мобилизуют.
Я его спросил: не забирают ли меня, я ведь тоже нестроевик. Он обещал сходить узнать — сказать мне. Через полчаса сообщают: мне срочно собираться. Я еду за Федором Федоровичем. Он у Смольникова. Сообщаю ему новость, передаю кассу, ключи, иду в сельпо. Набираю вина красного, выпиваем с ним. Пришли сестры жены: Мелихова Наталья Алексеевна, Числова Вера Алексеевна, тетя Прасковья, другие родственники. Народу собралось в избе порядочно. Мать моя подозвала к себе поближе, за печь-голландку, и говорит: «Сыночек, дай я тебя благословлю».
В этот день из села мобилизовали семнадцать человек. Но Марсян (Бочкарев) не попал. Его заменили мной. Это сделал Кощеев. Так я поехал на войну. Подвода подошла к дому, я сел в повозку.
Около моста множество народа. Рева было, — а кто и пел. В район приехали, и там народа — туча. Кто-то незнакомый пел и плясал. Позже мы с ним познакомились, Федор Алексеевич Ионин стал моим другом. Он помогал и поддерживал меня до двадцать четвертого апреля 1942 года.
Заседала комиссия. Меня спросили: «Как здоровье?». Я ответил: «Вам известно состояние моего здоровья. Медкомиссию я прошел восемнадцатого августа. В билете все указано». Меня берут.
Вышел во двор, подошел к жене. Дрожь меня бьет так, как будто я из воды вышел в зимнюю пору.
Вскоре едем на станцию Каргала. Ребятишки-гонщики хотят домой поскорее попасть, гонят лошадей во всю прыть. Бабы просят, чтоб не гнали так, ругают их.
На станции Каргала нас построили и сделали перекличку. Затем садимся в вагон, едем в Чкалов. Остановка на станции Оренбург. Нас отвезли в сад клуба ПБР, там и расположились. Я от волненья не ем и выпить не хочу. Томимся в саду целый день, а кто и пьет, запевает. Вскоре пришла Вера Михайловна — моя двоюродная сестра. Вечером, после работы, навестил брат.
Началась регистрация. Нам объявляют, что мы теперь являемся красноармейцами, и читают мораль (наставление делают). Переводят в здание кирпичного завода. Жен к нам не пускают, но все равно мы вместе.
Земляки мои Зуботыкин М.Тр. и Гонышёв П.И. пьют и поют вместе с бабами.
Читать дальше на сайте журнала "Урал".