Владимир Напольнов

А БОЛЬ ЭТА ПРОСТО ЛЮБОВЬЮ ЗОВЕТСЯ!

О жизни и творчестве Антонины Мелешко

Часть 1. Сердце бьется, сердце ищет

Однажды судьба забросила наш писательский десант на самый восток области, в неприметный целинный поселок, где от школы остались развалины, а от процветающего прежде совхоза небольшое фермерское хозяйство. Проблем в поселке было много – это замечалось и по  неухоженным улицам, и по местному магазинчику с небогатым ассортиментом: на состоятельных покупателей тут явно не рассчитывали. Показалось, о многом здесь можно говорить, только не о поэзии. Но случилось неожиданное. Немногочисленные доярки, прервав бедовый рассказ о действительности, искренне поинтересовались:

- А вы поэтессу Антонину Мелешко знаете? Худенькая такая, невысокая… Она лет пять назад у нас в клубе стихи читала. И как читала! Настоящая женская у нее душа, наша. Увидите, привет передайте и еще раз большое спасибо. Пусть приезжает, встретим…

Подумалось: надо же, сколько лет прошло, сколько обид и невзгод за это время на женщин этих свалилось, а Антонину и ее стихи помнят.

Есть поэты, в творчестве которых присутствуют отточенные рифмы и размеры, соответствие конкретному жанру. Образность присутствует со ссылками, например, на античное искусство, исторические пассажи, упоминание философов и литераторов различных эпох. Но неоднократно доводилось наблюдать, как авторы подобного (книжного что ли) склада, оказавшись на живых встречах с читателями, не могут найти контакт с аудиторией.

Оренбургская поэтесса Антонина Мелешко – из тех, кого и читают, и слушают очень внимательно. Сам много раз видел, как затихает зал, когда она негромко, проникновенно, с надрывно-щемящей интонацией (у нее и обычно голос такой) начинает декламировать сокровенное:

                 Но что-то очень недоверчив

                 И робок выдался рассвет.

                 И говорят мне: после смерча

                 Живому возрожденья нет.

                 И говорят: на пепелище

                 Не будет ничего расти.

                 А сердце бьется, сердце ищет

                 Хоть к малой радости пути…

   Ее строки проникнуты настоящими чувством и образностью. Да что там, живые они! Пережитые собственно, через душу и сердце пропущенные.

                 А яблочки играют глянцем,

                 И сладко слушать речи змея…

                 Я научусь легко влюбляться,

                 Как только разлюбить сумею.

А в поселке том целинном мы недавно побывали с очередным литературным визитом. На радость местным жителям, выступила там и Антонина. И это, думается, редкая по нынешним временам писательская награда – читательское или зрительское ожидание.

Часть 2. Рано Россию оплакивать!

Близость Мелешко к любой аудитории (не только женской) объясняется, может, и тем, что строки ее рождались не в тиши кабинетов. Она десятки лет проработала штукатуром-маляром на строительном предприятии. Благородная эта профессия – дарить людям крышу над головой, радость родного очага, наверное, помогла  найти близкую для простого, скажем так, читателя интонацию, отыскать близкие ему слова.

Жаль, до читателя сегодня добираться необычайно сложно: средства на издание новой книги авторы вынуждены искать сами. Удается далеко не всем. Уверен, Мелешко и десяти книг достойна, но совсем недавно сумела выпустить лишь свою третью, скромную по тиражу и объему – «Стихов бесприютных стая…» И мало кто знает, что эта хрупкая (но только с виду) женщина имеет не только писательские регалии, она – кавалер ордена Трудового Красного Знамени! И в том еще очень важный штрих всей ее жизни: если за что берется, делает самозабвенно, с полной отдачей.

Кстати, на родном предприятии долгое время даже не ведали об увлечении орденоносца поэзией. А когда узнали, начальство распорядилось выделить средства на издание сборника стихов. Публикации на тот момент в различных литературных альманахах и журналах у Антонины исчислялись десятками… Только нет уже ни предприятия того, ни былого уважения да почитания к людям рабочих профессий…          

На занятия областного литературного объединения (тогда имени М. Джалиля) мы с ней начали ходить почти в одно время, примерно четверть века назад. И уже тогда стихи Антонины запоминались, ложились на душу. До сих пор слышу ее лирические напевы (привожу по памяти): /Давно пора набрать ума/ И набивать поменьше шишек/ И за любовь не принимать/ В любовь играющих мальчишек… 

А нашего общего знакомого поэта Вячеслава Агаева с тех давних пор и поныне многие, встречая, приветствуют Тониной строчкой – «Как сказал хороший парень Слава…»

Есть у Мелешко еще одна особенность. Для многих неожиданно после пронзительной лирики она вдруг все чаще стала обращаться к так называемой гражданской поэзии:

               В жизни изведавшим всякого

               Нам ли в унынье впадать?

               Рано Россию оплакивать,

               Рано ее отпевать!

И на этом поприще снискала читательскую любовь, да и признание коллег по творческому цеху. С годами даже, на мой взгляд, произведения Антонины становятся все более острыми и напряженными в социальном плане. Мы недавно выступали в поселке Адамовке. В центральном парке подошли к двум памятникам – в честь павших в Великую Отечественную войну и воинам-интернационалистам. И вдруг оказалось, что у Антонины есть стихотворение, посвященное одному из погибших местных «афганцев». 

Она его тут же прочитала, вновь поразив пронзительностью строк и местных жителей, и собратьев по перу. Умение находить конкретные болевые точки весьма свойственно ее нынешней поэзии.

Часть 3. Душа болит

И не способна она пройти мимо чужой, казалось бы, беды, чужой боли:

    Ныне разврат и насилье,

    Барство душевно глухих.

    Но о любви, о России

    Пишут девчонки стихи…

И она пишет. Пишет и встречается с читателями, выезжая за сотни километров в самые окраинные наши районы. Уверен, иначе просто не может. Причем не только в стихах и рассказах своих, как то нередко бывает среди литераторов, но и в суете будней.

О ее же личных бедах мало кто знает. Она и сама упоминает лишь вскользь. Как, например, в предисловии к вышеупомянутой третьей книге:

«И вот прошло больше десятка лет, за которые выпало на мою долю встретить человека, предназначенного мне в спутники жизни, выйти замуж, родить сына и дочку, и овдоветь…

Живешь, в общем-то, не столько настоящим, сколько будущим, которое совсем близко – только и надо подзаработать еще немного денег, получше обустроить свой быт, подождать, когда еще чуть-чуть подрастут и станут менее беспомощными дети… 

И вдруг разом захлопывается дверь в это будущее, и оказывается, что настоящее счастье было рядом с нами в повседневных мелочах, которые мы в спешке не всегда замечали, а теперь все оказалось в прошлом…»

Впрочем, лямку свою семейную тоже тянет Тоня достойно, с полной отдачей близким людям. Детей вот взрастила, теперь уже с внуками покоя не знает. И все это – с нежностью и любовью великой, трепетом и самозабвенностью, смирением к выпавшей доле:

       Обида обожжет, коснется век,

       Но не сбегут слезинки по щекам.

       Я не такой счастливый человек,

       Чтоб плакать просто так, по пустякам…

И то ведь, нередко так бывает: хрупкие на вид люди достойно минуют свалившиеся на их плечи невзгоды, чего и многим силачам да крепышам по виду не под силу! А литературное творчество Антонине Мелешко, может, – главный стержень что ли, не дающий ломаться.

Мне же тайна творчества Антонины Мелешко видится в одном из поэтических лозунгов, вольно или невольно ею запечатленном: «…Но в сердце моем отзывается болью, и боль эта просто любовью зовется!» В нем и она вся – Антонина Мелешко.

Владимир Напольнов. А боль эта просто любовью зовётся (о творчестве поэтессы А. Мелешко). - Южный Урал. - 2014. - 12 ноября. - № 86.