В издательстве "Ямб" вышла в свет первая книга члена Оренбургского ЛИТО имени В.И. Даля Марии Чалкиной.

Чалкина (Одноралова) Мария Владимировна родилась 29 декабря 1983 года в Оренбурге.

Окончила филологический факультет Оренбургского государственного педагогического университета. После его окончания работала в Оренбургском книжном издательстве. Сейчас работает в редакции газеты «Оренбуржье».

Рассказы Марии публиковались в газетах «Вечерний Оренбург», «Оренбуржье», в журналах «Гостиный Дворъ», «Истоки», «Север», «Улитка Коперника». 

В 2021 году Мария вошла в число победителей конкурса «Пишу в стиле Шукшина» и стала лауреатом литературного конкурса «Северная Звезда».

Состоит в ЛИТО им. В.И. Даля.

Живёт в селе Подгородняя Покровка, замужем, воспитывает двоих детей.

В книгу вошли рассказы и сказочная повесть.

Поздравляем Марию с выходом первой книги!

Михаил Кильдяшов

Житийное время Юрия Кузнецова

В этом году православные отмечают 600-летие со дня обретения мощей преподобного Сергия Радонежского. Такие события празднуются в Церкви как второе рождение святого, потому что честные останки свидетельствуют о победе жизни над смертью, над тленом, как свидетельствует об этом и всё житие «ангела земли русской».

Став краеугольным камнем нашей культуры, образ Преподобного во все века озарял литературу, но интерес, возникший к нему в ХХ веке у советских поэтов, особый. «Откровения Сергия Радонежского» Тимура Зульфикарова, «Сказание о Сергии Радонежском» Юрия Кузнецова, масштабный, томительный, неотмирный, но так и не воплотившийся замысел поэмы Анатолия Передреева…

Эту притягательность, конечно, можно объяснить державным значением святого, тем, что выразил ещё в 20-ые годы Павел Флоренский: «В лице его русский народ сознал себя, свое культурно-историческое место, свою культурную задачу, и тогда только, сознав себя, —
получил историческое право на самостоятельность». Примерно о том же спустя полвека поэтически скажет Юрий Кузнецов: «Сергий возник предрассветным плодом народного духа». Но всё же есть нечто большее, что влекло поэтов к святому.

Кузнецовское «Сказание» — это повествование о встрече отца и сына вопреки череде земных событий. Будущий святой рождается до срока и промыслительно выживает, чтобы вымолить победу на Куликовом поле, чтобы благословить князя на праведный бой.

В этом живёт личная боль, тяжёлая дума поэта о погибшем на фронте отце, в этом чаяние встречи с ним, упование на воскрешение отца, на то, что отец и сын однажды пройдут сквозь десятилетия и века и обретут друг друга в заветном, обетованном времени. Русское время нетленно, в русском небе мчится ратник Куликова поля, и ты слышишь его приближение:

Земли не касаясь, с звездой наравне

Проносится всадник на белом коне,

А слева и справа

Погибшие рати несутся за ним,

И вороны-волки, и клочья, и дым —

Вся вечная слава.

Эту тайну сопричастности былому и грядущему можно назвать «житийным временем». И особенно значимо оно было именно для Кузнецова, который искал его всегда и во всём, старался выразить в каждой строке, не только говоря о Преподобном и его эпохе.

Объяснить, что такое житийное время, находясь в плену обыденного восприятия времени, непросто. Для этого недостаточно словесных форм и образов. Здесь нужны образы зримые, воплотившие в земном небесное – образы иконописные. Они помогут ухватить суть житийного времени, его свойства, почувствовать его пульсацию в поэзии.

Житийное время — это одновременность всего земного. В русской иконописи есть особый иконографический тип — икона с клеймами, где в центре, на среднике, изображён святой, а по периметру средника – фрагменты его жития. Каждое земное событие устремляется к духовному подвигу, к святости, к сияющему лику святого. И нет уже привычной последовательности, хронологии, прошлого, настоявшего и будущего — всё в этой устремлённости к небесному нерасторжимо, всё — лишь одно мгновение по сравнению с надвременным и надмирным.

Последний век идёт из века в век.

Всё прах и гул, как и во время оно.

— Не может быть! —

воскликнул человек,

Найдя зерно в гробнице фараона.

Он взял зерно —

и сон зерна пред ним

Во всю земную глубину распался.

Прошли тысячелетия, как дым:

Египет, Рим, и все иные царства.

Житийное время — это обращение земного времени вспять. Пространство древнерусской иконы живёт по законам обратной перспективы, когда изображаемое не выпячивает себя в мир, а, напротив, вбирает всё мироздание. Не только ты смотришь на икону, но и икона взирает на тебя. Мир дольний и горный неслиянны, но взаимообозреваемы. Подобно обратной перспективе, существует и обратное, обращённое, время, когда движешься уже не в привычной последовательности от исхода к цели, от настоящего к грядущему, но от цели к исходу, когда грядущее настигает тебя в настоящем, вечное озаряет временное.

Солнце родины смотрит в себя,

Потому так таинственно светел

Наш пустырь, где рыдает судьба

И мерцает отеческий пепел.

И чужая душа ни одна

Не увидит сиянья над нами:

Это Китеж, всплывая со дна,

Из грядущего светит крестами.

Житийное время — это отмена земного времени. Нет уже ни долготы, ни краткости, ни вялотекучести, не быстротечности. Земная жизнь – и мгновение, и век. Житийное время отменяет времена и сроки:

Я уже не знаю, сколько лет

Жизнь моя другую вспоминает.

За окном потусторонний свет

Говорит о том, что смерти нет,

Все живут, никто не умирает!

Поэтическое время Юрия Кузнецова — житийно, его поэзия, как поэзия вершин Золотого и Серебряного века, вобрала все свойства житийного времени. Но нынешняя литература выпала из него, погрязла во времени житейском. Сегодня либо средник без клейм (есть только Я и моё самовыражение, чуждое мировыражению), либо клейма без средника (случайная череда событий, сумбурная лента новостей без поиска причин и следствий). Современная поэзия в её новом поколении боится времени, потому что время – это всегда серьёзный разговор, это рождение символов, а без этого — либо постмодернистская бессмыслица, либо обыденность натурализма — примитивное копирование действительности.

Кузнецов застал всё это, тяготился этим. Быть может, именно оттого незадолго до смерти затеял свои дерзновенные апокрифические, дантоподобные поэмы «Путь Христа», «Сошествие во Ад» и «Рай», чтобы вернуть в русскую поэзии житийное время, чтобы указать его стези. И это не ради эстетики или поэтики, а ради онтологии, ради одоления смерти. Ради торжества небесного воинства. Ради того клича, в котором мы вторим небесному всаднику из «Сказания о Сергии Радонежском»:

Но если ты кликнешь на все голоса:

«Победа! Победа!» –

замрут небеса

От вещего слова.

Ссылка на публикацию на сайте газеты Слово.

Михаил Кильдяшов

«Старший сержант Росгвардии спас тонущую девушку» - эта новость в размеренном потоке провинциальных событий прозвучала, как сигнал среди шумов. Даже не наполненная подробностями, она сразу показалась больше себя самой, показалась вестью о чём-то грядущем, небывалом, предзнаменованием иной жизни, иных смыслов.

Деталь за деталью весть стала разрастаться в повесть о настоящем человеке Николае Шевченко. Он уже не раз прокрутил в своей памяти всё случившее, вернулся к тому моменту, когда время и пространство надломились, и всё кругом обрело неукротимую скорость.

***

Первый день апреля. Трасса Оренбург-Беляевка. Поздний вечер. С женой, её сестрой и мужем сестры, едем в гости к родителям жены. Обгоняет иномарка. Наша полоса подтоплена, впереди глубокая лужа. В сгущающейся темноте вдруг вижу, как обогнавших занесло, закрутило, опрокинуло на крышу. Машина сползает в затопленный кювет. Крик жены: «Тонут!». Свояку – «тормози!». Ещё на ходу выпрыгиваю с переднего пассажирского места. Бросаюсь в кювет. В проёме разбившегося заднего стекла успеваю разглядеть женские руки. Хватаю за куртку, выдёргиваю девушку. Держу над собой, чтобы не нахлебалась, сам под водой, гребу к трассе. Передаю вызволенную своим. Она кричит: «Там мой ребёнок!». Бросается в воду. Насилу удержал.

Стянул с себя отяжелевшую куртку. Снова в кювет. Вода, ледяная, мутная, всё прибывает с оттаявших полей. Машина уже целиком ушла под воду. Из освещения только наши габариты.

Нырнул – и вся двадцатипятилетняя жизнь перед глазами. Мелькает отдельными кадрами. Православная гимназия, в которой учился. Служба на Пасху. Всем классом поём в хоре: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав». Наш ректор отец Георгий в белых и золотых одеждах. Огромный, добрый – кажется, всех нас разом может обнять. Растворяет Царские врата иконостаса, из Алтаря – свет какой-то неземной. Выныриваю. На трассе остановились проезжие. Помогают - светят в мою сторону фарами. Всё равно темно. Не могу нащупать в воде машину. Видно, отнесло течением. Но будто слышу детский плач.

Снова ныряю. Касаюсь самого дна. Всё тело сводит от холода. Отец. Наконец-то вернулся из командировки, из Чечни – цел, невредим. Как радостно рядом с ним: футбол, кино про офицеров, тир. Показывает снайперскую винтовку. Как ловко обращается с ней! Его голос, его слова: «Не спрашивай, что дадут тебе люди, думай о том, чем можешь помочь людям ты». Выныриваю. Чуть продышался. Опять глубокий вдох.

Одежда намокла. Тянет на дно. Дно вязкое. Силы уходят. Лучший друг Сашка. Учит плавать: «Да ты не бойся! Ногами помогай! Ногами греби! Сильнее! Вот так!». После встретились в Росгвардии – вместе служить стали. Что есть мочи оттолкнулся от скользкого дна. Обессилевший выбрался на дорогу. Снова откуда-то детский стон. Пытаюсь вернуться к воде.

Жена: «Коля, родной, уже не помочь, много времени прошло». Мука: люди в этом омуте, вроде бы только руку протянуть, а сделать ничего нельзя. Не помня себя, иду к нашей машине. Спасённая девушка внутри, укутана одеялами. Её трясёт.

- Там муж, сын, племянница! Ребята, честно: есть надежа?

- Как тебя зовут?

- Алёна.

- Алён, молись.

ГАИ, спасатели, скорая. Водолаз крюком подцепил машину. Вот они - все трое. Всякое видел, смерть видел. Но эти детские ручки… Совсем ещё младенцы… Хочу разрыдаться, но какая-то оторопь, немота, будто вырвали из тебя то, что плачет, кричит.

После – похороны, поминки. Алёна, теперь словно кровная сестра. Навсегда этой бедой породнились.

***

А что дальше? Что за этой затопленной дорогой? За роковой обочиной? Служба, командировка, путь туда, где целая страна сейчас, как перевёрнутый автомобиль, и нужно будет вновь и вновь нырять в тёмную воду, чтобы вызволять людей.

Жизнь отныне, как никогда прежде, напрямую, в лобовую задаёт вопросы. Но и ответы теперь стали яснее, твёрже, увереннее.

Почему ты пошёл служить?

Всегда хотел быть похожим на отца, а он служил и в ГАИ, и в ОМОНе, и в спецназе. Отец был и остаётся для меня во всём примером.

Что движет тобой, отправляющимся на войну, кроме долга?

Справедливость. Жажда помочь людям: старикам, женщинам, детям, которые не могут за себя постоять. Жажда заступиться за ветеранов, что проливали за Отечество свою кровь, учили нас: «почаще кланяйтесь родной земле», а теперь с них срывают георгиевские ленточки, не дают им возложить цветы к памятникам погибшим. Необходимость защитить свой дом, не подпустить к нему врага. На той войне мой лучший друг – друзей не бросают. Там сейчас творится история, как та, которую творили наши деды и прадеды в пору Великой Отечественной войны. Нельзя оставаться в стороне.

Что для тебя Родина?

Меня воспитали в любви к России, к церкви, к ближним, к учителям, в понимании, что ничего в жизни не даётся просто так. Воспитали в уважении к нашему президенту, который очень многое сделал для страны. И что бы порой о нём ни говорили, он для всего народа, действительно, как родитель, что бывает и добр, и требователен. Он не попускает безоглядной вседозволенности, потому что знает, как мирные митинги могут перерастать в факельные шествия.

***

Николай! Коля! Ты во всём прав. С тобой Божья Правда. Там, на затопленной трассе, ты сделал всё возможное. Сверхвозможное. Уже тогда тебя настигла война. И ты одержал Победу. Нанёс первый удар по врагу. Этот враг бежит от негасимого света русской души, от русской всеотзывчивости и самопожертвенности. Ты совершил два подвига: подвиг спасения человека и подвиг отношения к содеянному, подвиг поющего, плачущего и скорбящего сердца. Наконец-то наступает время таких, как ты – героев, подвижников, чудотворцев.

Ты знаешь, у Бога всё живы. Теперь у тебя три ангела-хранителя, они всюду станут тебе сопутствовать. А ещё на предстоящем нелёгком пути рядом с тобой будут предводитель небесного воинства архистратиг Михаил, заступник всех угнетённых Николай Угодник, покровитель славян Димитрий Солунский, победоносный благоверный князь Александр Невский.

***

Николай, о чём ты мечтаешь?

Я хочу встретиться с президентом. Не ради наград и славы. Я рассказал бы ему об Алёне, о том, что она пережила, о том, что осталась одна с дочкой без кормильца и они живут в ветхом доме. Я попросил бы президента ей помочь.

Ссылка на публикацию на сайте газеты Завтра.

Михаил Кильдяшов

Русская Мечта — это своеобразный подход к географии страны

Интервью ГТРК "Оренбург"

Благодаря инициативе писателя Александра Проханова издан «Атлас Русской Мечты», который объединил сто идеи из разных уголков России. От Оренбургской области в этот Атлас вошли выставочный комплекс «Салют, Победа», Оренбургская епархиальная православная гимназия имени св. прав. Иоанна Кронштадтского, подвиг старшего лейтенанта Александра Прохоренко и деревянная храмовая миниатюра оренбургского мастера Виталия Тибатина. 

Почему именно они попали в Атлас? Об этом мы говорим с Михаилом Кильдяшовым — писателем, культурологом, председателем отделения Изборского клуба в Оренбургской области. Михаил стал автором оренбургского раздела Атласа Русской Мечты.

— Михаил, как я поняла, это издание — своего рода сборник достижений, которыми могут гордиться россияне. Но почему эти достижения обозначены словом «мечта»? Ведь мечта — это обычно то, что будет, нечто иллюзорное, а в сборнике конкретные объекты, события, которые уже актуальны в нашей жизни. 

— В этой затее, действительно, самое сложное — объяснить такую категорию, как «мечта». Она была предложена Александром Прохановым и разработана его единомышленниками, среди которых философ Александр Дугин, экономист Сергей Глазьев, актёр и режиссер Иван Охлобыстин и многие другие современные деятели культуры. Удивительно, но как только ты пытаешься обозначить каким-то другим словом то, что предложено в Атласе, понимаешь, что всё иное оказывается узким для заявленного содержания. «Проект» — обязательно требует материального воплощения — зримого, слышимого, осязаемого, в «проекте» есть что-то слишком конкретное, механистичное, шаблонное. «Дело» — это всегда какое-то действие, а ведь нужно ещё нечто умозрительное, категориальное, духовное. «Стратегия» — это тоже пусть долгосрочный, но конечный проект. Мечта же тем хороша, что бесконечна: если ты в том или ином виде воплощаешь мечту, она являет тебе десятки новых мечт, открывает множество горизонтов для дальнейшего движения.

— Можно конкретный пример?

— Возьмём «Словарь» Даля как выражение оренбургской мечты. Этот «Толковый словарь живого великорусского языка» зародился именно на оренбургской земле: здесь возник его замысел, здесь были записаны первые слова для него. И затевал Даль свою работу не как сугубо лексикографический труд, а как отражение космоса русского языка, русской жизни. Это был наш первый словарь именно «живого» языка, который противопоставлялся академическим словарям, перенасыщенным сухими терминами и латинизмами. «Капитанская дочка» Пушкина — тоже воплощение оренбургской мечты. Ради неё и «Истории Пугачёва» Пушкин провёл три благословенных дня на нашей земле. Это ведь тоже не книга ради книги. Это мечта Пушкина о том, чтобы уловить русское время, разгадать русскую историю. С изданием романа и исторического труда пушкинская мечта не иссякла. Сегодня мы продолжаем следовать за ней, жить ею: с одной стороны — «не дай вам Бог увидеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный», а с другой — русская воля. Мечта вбирает всё — и Гринёва с его честью, и Пугачёва, подобного орлу, что проживает короткий, но полнокровный век.

— Но и «Капитанская дочка», и «Словарь» Даля — дела минувших дней, а для Атласа отобраны  явления, которые будут прославлять наше время и объяснять его потомкам. Вы предложили неожиданное сочетание. В целом задача была в том, чтобы представить именно современные достижения Оренбуржья?

— Не только в этом. Представленное издание Атласа — это первое приближение к географии русской мечты. Атлас, как и сама русская мечта, бесконечен, незавершим. Каждый регион должен был предложить 15 — 20 идей, чтобы у составителей был широкий выбор.

Наша православная гимназия уникальна тем, что стремится взрастить духовно-творческого человека, развить его способности не только в учёбе, но и в искусстве. Человек там воспринимается как творение Божье, наделённое драгоценным даром творчества. Там есть художественная, театральная и телевизионная студии, хор, издаётся детский журнал.

Комплекс «Салют, Победа» являет собой то, что в своё время философ Павел Флоренский назвал «живым музеем»: выставочным пространством, где каждый предмет не законсервирован, не мумифицирован, а говорящ, будто находится в естественной для своего бытования среде. Это очень сложная задача — показать военную технику в мирное время и в мирном пространстве так, чтобы она сама рассказала о себе, породила дух Победы. И создателям комплекса это удалось. Его сердце — огромная чаша с Вечным огнем. И порой мне представляется, как оренбуржцы, взявшись за руки, опоясывают эту чашу, защищают огонь от ветров нашего времени.

Деревянная храмовая миниатюра — это творческий труд оренбургского умельца Виталия Тибатина. Он настоящий русский патриот, очень стержневой человек. Добрый и светоносный. Он очень поэтично рассказывает о своём промысле, каким-то пришвинским языком. Его миниатюры — это целые композиции из храмов, колоколен, деревенских домов, мельниц. И всё в них до мельчайших деталей воспроизводит быт русского мира. В это мире и солнце, и труд, и хлеб, и благовествующий колокол. Там неизъяснимая тишина и неторопливость русского времени, которые можно ощутить в тихой деревне, где время не убегает от тебя, не изматывает тебя, а будто качает в колыбели.

— А как гибель Александра Прохоренко в этой череде может воплощать русскую мечту? 

— Мечта здесь не в гибели, а в самопожертвовании. В подвиге ради Божественной справедливости. Ведь русский человек со своей мечтой всегда там, где творится несправедливость, где попирается Истина. В далёкой, казалось бы, от нас Сирии Прохоренко своим подвигом отстоял православные храмы и монастыри, особо почитаемую в России икону Богородицу Троеручицу, арамейский язык, на котором говорил Христос. Своим подвигом Прохоренко доказал, что русский человек по-прежнему прекрасен.

— Список того, чем гордится Оренбуржье, велик. Наши слушатели наверняка вспомнят и пуховый платок, и степь, и казачество. Будет ли работа продолжена? Будут ли ещё составляться подобные Атласы? 

— Конечно. Важно, что составлен не сборник, не альманах, а АТЛАС, то есть Русская Мечта — это к тому же своеобразный подход к географии страны. Можно составить административно-политический, климатический атлас, атлас полезных ископаемых. Но здесь главный ресурс, главная объединяющая сила России — Мечта. И через неё, находя точки пересечения, объединяются регионы. У Мечты тоже возможен свой «производственный цикл», свои «логистические цепочки». Так, например, через семью Аксаковых, в аксаковской мечте о природе, уютном доме, сказке, чуде, аленьком цветочке способны объединиться Оренбург, Самара, Уфа, Казань, Москва, Сергиев Посад…

Сегодня уже складывается целое движение Русской Мечты. И наверняка скоро состоится всероссийский съезд её региональных радетелей, будет учредительное мероприятие. Обращаю внимание, что нарождается не партия, не клуб, не союз, а именно ДВИЖЕНИЕ — совокупность единомышленников, которая активно пополняется и развивается.

Оренбуржье не рассказало ещё о многих своих мечтах. Например, Всероссийский литературный конкурс «Стихия Пегаса», организованный несколько лет назад и успешно проводимый нашим отделением Всероссийского общества инвалидов. Он позволяет увидеть, как люди с ограниченными возможностями здоровья обретают безграничные возможности в творчестве.

Особо подчеркну, что я не монополизировал Русскую Мечту в регионе. Жду откликов, советов, сподвижников. Всё затевается ради создания положительно-прекрасного образа Родины. Мы слишком часто стали впадать в уныние, поддаваться скепсису. В наше информационное поле попадает столько негатива, что ты порой думаешь, что и в самом деле всё пропало. А Русская Мечта — эта линза, собирающая солнечные лучи, которые развеивают тьму. Русская Мечта вне прошлого, настоящего и будущего. Это единая ось времени, где ничто благое не проходит, не забывается, не умирает.

— Правильно ли я понимаю, что Движение Русской Мечты возглавит Александр Проханов?

— Фактически он его уже возглавляет. Региональной работе и созданию Атласа предшествовал большой его личный труд и труд верных ему друзей. Примерно за год до Атласа вышла коллективная монография с метафоричным названием «Вероучение Русской Мечты», где были собраны статьи, посвященные экономике, армии, технологиям, философии, культуре Русской Мечты. Мне довелось опубликовать там главу «Слово — Русская Мечта» об отечественной литературе. Ещё раньше на одном из федеральных каналов прошёл цикл документальных фильмов о поездках Проханова в различные регионы страны и поисках там Мечты и мечтателей. В этих поездках, видимо, и возникла идея создания целого движения: мечта безгранична, и в одиночку здесь не справиться.

— А как Вы относитесь к тому, что слово «мечта» и «мечтатель» в сознании многих имеет негативную окраску? Мечта часто противопоставляется действию. Вспомним хотя бы Обломова и Штольца.

— То, о чём Вы говорите, как раз является частым поводом для скептического отношения к Русской Мечте. Тебе твердят, как тот забавный чеховский персонаж, «дело надо делать». Приходится упорно всё растолковывать и как раз вступаться за Обломова. Во-первых, надо различать «мечту» и «мечтательность» — условных Обломова и Манилова. Мечта Обломова — не оправдание лени, не недвижная закладка на четырнадцатой странице. В Обломове глубинная, потаённая суть русского человека. Этот человек когда-то, ещё в детстве, обрёл рай — Обломовку, где не было ни горя, ни тревог, ни гроз, ни засух, где даже смерть обломовцы принимали умиротворённо. И вот человек утратил этот рай, но сберёг память о нём — и теперь ему всё в жизни кажется суетой и «томлением духа». Все вокруг него не действуют, а суетятся, потому что либо вовсе не изведали рая, либо не сохранили его в сердце. Поэтому Гончаров как раз явил нам в Обломовке русскую мечту, а в Обломове — русского человека, который мечтает вновь обрести рай.

Любое дело, основанное не на мечте — это «беготня по мелководью». Советский Космос возник, потому что была многовековая мечта русского человека о Космосе. Гагарин и Королёв появились благодаря тому, что были Фёдоров, Чижевский и Циолковский, благодаря Лермонтову, что увидел, как «спит земля в сияньи голубом».

Мерилом человека даже ещё в нашем поколении был вопрос: «какая у тебя мечта?». И с тем, кто на это отвечал чем-то меркантильным, общались уже неохотно.

— Я вижу, что широта мысли в Атласе ничем не ограничена. Здесь и компьютерные программы, и заводы, и даже «народный фитнес парк»…

— Многое пока зависит от того, кто стал куратором этой идеи в регионе. Инженер сосредоточится на одном, предприниматель — на другом, писатель — на третьем. Атлас, действительно, хорош своим разнообразием. И в нём мы видим, как самобытна Русская Мечта.

Ссылка на публикацию на сайте Изборского клуба.