20 ноября в Москве, в Союзе писателей России, прошёл вечер памяти Евгения Курдакова, приуроченный к 20-летию со дня его кончины.
В мероприятии приняли участие друзья и почитатели поэта из разных городов, связанных с его жизнью. Москва, Санкт-Петербург, Усть-Каменогорск, Старая Русса, Оренбург – такова была география участников. Мероприятие состоялось во многом благодаря дочерям поэта Маргарите и Юлии Курдаковым и внучке Татьяне Баршиной.
От оренбуржцев на вечере выступил секретарь Союза писателей России Михаил Кильдяшов, а также член Союза писателей России Иван Коннов, записавший видеопослание.
Из выступления Михаила Кильдяшова:
«Евгений Васильевич Курдаков – очень важная и яркая глава в истории литературного Оренбуржья. Я из того поколения оренбургских поэтов, которому, к сожалению, уже не удалось познакомиться с Курдаковым лично. Но его пример стал для нас определённым культурным кодом, творческим ориентиром.
Прежде всего, это касается истории БОМПа – Бузулукского объединения молодых поэтов, лидером которого в 60-е годы был Курдаков. Пасквильный фельетон одного из местных журналистов, углядевшего в творчестве бомповцев антисоветские настроения, привёл к тому, что большинству оклеветанных поэтов пришлось уехать не только из Бузулука, но и из Оренбургской области. Некоторым это буквально поломало судьбы, некоторые навсегда отошли от поэзии. И лишь Курдаков не только не отчаялся, но закалился в этих обстоятельствах. Его самозабвенная работа над словом, постижение русской и мировой культуры во всей полноте истории, природы, мифологии и фольклора лишь усилились после бузулукской трагедии.
Для нашего поколения всё случившееся с бомповцами стало свидетельством того, что поэзия – это не занимательная эстетическая игра, не лёгкая прогулка в сопровождении муз, а личный подвиг, самоотверженный труд с риском для жизни, проверка на прочность, которую должно пройти с таким же мужеством, с каким прошёл её Евгений Курдаков.
Расцветший как поэт в ту пору, когда вся страна могла заговорить стихами, когда поэзия стала языком и дыханием народа, Курдаков теперь справедливо стоит в одном ряду с Леонидом Мартыновым, Владимиром Соколовым, Анатолием Передреевым, Юрием Кузнецовым, хотя мало кого из них сегодня узнают благодаря школьной программе по литературе. И тем не менее верные русскому слову продолжают читать, осмысливать, изучать Курдакова.
Он был человеком пушкинской природы, пушкинского естества: по-пушкински дружил, по-пушкински презирал клеветников и льстецов, по-пушкински дорожил самобытностью Отечества, как Пушкин, во всех своих суждениях был глубок и парадоксален.
Однажды Курдакова поразила история, связанная с последним словом, написанным пушкинской рукой. Как выяснили литературоведы, это слово поэт оставил на закладке в собрании древнерусских летописей, которые изучал, размышляя над «Словом о полку Игореве». «КОНЕЦЪ» – было написано на закладке. Об этом Курдаков оставил такие стихи:
Есть словно надмирная тайна призванья,
Где случай царит над мирской суетой,
Где жест обращается в миф и преданье,
А каждое слово чревато судьбой.
Где время торопит подчас и не терпит,
И злого предвиденья не замолчать:
Стихает Эрато, тускнеет Эвтерпа,
И Клио со свитка срывает печать.
…Всевечная тайна, надмирная милость, –
Как жутко, но как бесконечно легко:
Подумал – и стало, сказал – и случилось,
И гнев, и тоска – далеко, далеко…
Концом копия преломляется снова,
Как в «Слове», предсказанный путь роковой, –
И снова судьбою становится Слово,
Всевластное даже над смертью самой.
Преодоление конца, одоление смерти – вот что было главной задачей, особенно в последние годы, для Евгения Курдакова. Потому так много сил и времени он посвящал воспоминаниям. Потому трудился реставратором и собирал фольклор. Потому стал уникальным резчиком по дереву, будто желал услышать, как в лишённом корней древе заговорит душа и обретёт новый облик под рукой мастера. Потому до последнего дня писал стихи, словно повторял: «БЕСКОНЕЧНОСТЬ».
Есть такое жуткое философское понятие «энтропия», в котором утверждается, что всё живое неизбежно движется к смерти. Но есть и обратное понятие «эктропия»: ничто не умирает, всё движется к жизни вечной. И если мы памятливы, чутки и отзывчивы, не глухи к подлинной поэзии, это значит, мы идём путём эктропии».
